Шрифт:
Глава 1
Рассвет только занимался, когда по замку прокатилось эхо ударов тарана. Эйслинг подбежала к высокому узкому окну и замерла. Отсюда, из единственной пригодной для жизни спальни, виднелась полуразрушенная стена и тяжелые ворота. Позолота давно стерлась с заклепок и раскрывших пасть львов. Вместо блеска появилась копоть, а воздух у парадного въезда навсегда пропитался гарью.
Но ворота стояли.
Бум!
– Когда рыцари научатся пользоваться дырами в стенах и прекратят ломать ворота? – пробормотала Варна.
– Когда пойдет дождь из золота, –
– По меньшей мере, – согласилась женщина.
По обыкновению, Варна лишь качнула седой головой, но так и не оторвала взгляда от вышивания. Ни отдельно взятый рыцарь, ни целая армия не могли потревожить ее ледяного спокойствия. Она вздрагивала только от рыка дракона.
Сейчас Варна, как всегда, сидела с пяльцами и иглой. Сосредоточенное лицо женщины освещали холодные рассветные лучи, делая ее похожей на фарфоровую куклу. Если бы кто-то, конечно, догадался делать кукол не кокетливыми девочками, а пожилыми леди.
Бум!
– Им легче снести ворота, чем карабкаться по завалам. – Эйслинг тяжело вздохнула, будто ей вчера стукнуло девяносто, а не девятнадцать. – Ты не хуже меня знаешь, что рыцарь в полном доспехе похож на неповоротливого борова.
– Да. И не стоит забывать, что этот боров желает въезжать на коне.
На тонких губах Эйслинг промелькнула улыбка.
Ее нянька, экономка и единственная подруга умела держать себя в руках. Эйслинг обычно не могла похвастаться тем же. Когда в Замок-на-скале пробивался новый рыцарь, она кружила по спальне. Ее свободная юбка от резких поворотов закручивалась вокруг ног, а длинные волосы летели, будто их раздувал ветер. Варна в этот момент цокала языком:
– Ни одна женщина не должна ходить с распущенными волосами. Даже если живет с драконом, – говорила она.
Так они встречали рыцарей уже второй год. Но не сегодня. Обычное для Эйслинг желание ходить по комнате сменилось спокойной злостью. Кто опять посмел тревожить покой их замка и дракона?
Если бы Эйслинг сейчас поднялась на третий этаж, а затем еще чуть выше, к серым зубцам замка, то, возможно, увидела бы того, кто стоял за воротами. Но подниматься просто так она не любила. Там жил дракон, и он часто крошил зубчатые стены хвостом, особенно когда выползал из глубины и взлетал.
Хотя место замковых лучников подошло бы для наблюдения лучше спальни. Оттуда четко просматривались ближние холмы, обычно бархатно-зеленые и яркие до рези в глазах. На них выделялась каждая точка. Правда, сейчас склоны отдавали желтизной и серостью, как и в любую другую зиму, поэтому силуэты воинов наверняка слились с мокрой землей. Но рассмотреть армию смог бы любой.
Только Эйслинг сидела на месте. Очутиться наверху, когда дракона разбудят глупые рыцари? Нет уж.
В самом начале, когда родной отец – король Дайра без сожалений отправил ее сюда, она смотрела на любого всадника как на спасителя. И при появлении рыцаря вспоминала слова короля: «Если дождешься обручального браслета, значит, я простил», – и молилась.
В те мгновения воины представлялись ей романтичными героями, способными вызволить прекрасную девушку из плена. Но через неделю от этих грез не осталось и следа.
Поначалу рыцари сменяли друг друга каждый день. Семь мужчин, семь
Это, может быть, даже к лучшему. Потому что сейчас браслет для нее равносилен смерти.
Бум! Бум!
– Жаль, у нас нет привратника, который мог бы открыть. Или, на худой конец, показать, как войти через дыру с северной стороны, – с раздражением сказала Варна. – От этих звуков болит голова.
Женщина лукавила, эхо не мешало даже разговору. Да и к воротам давно уже никто не приезжал, чтобы жаловаться. Не меньше полугода прошло с тех пор, как последний рыцарь явился спасти прекрасную принцессу.
Эйслинг все чаще думала: а сколько мужчин приезжало ради других девушек, тех, что не были принцессами?
Дракон поселился в сердце Хилбора в Замке-на-скале еще во времена правления прошлого короля. С тех пор к дверям замка каждый год, а бывало и чаще приводили девушку в жертву дракону. Этого хватало ненадолго. Спустя месяц-другой после исчезновения очередной красавицы дракон принимался крушить окрестности и объедать крестьян. Когда люди отчаивались, то опять отправляли девушку. Так местные жители выторговывали себе на время покой.
Земли вокруг замка пустели, люди уезжали все дальше, но дракон летел за ними. К их стадам и пастбищам. И только пока в его замке гостила, а правильнее сказать, умирала девушка, ящер оставался спокоен.
Конечно, сначала король отправил сотню воинов, чтобы истребить «демона». Потом тысячу… А когда ни один не вернулся, велел разнести весть о драконе по всей Ресляндии. С тех пор на край королевства забредали лишь рыцари в поисках славы.
С появлением Эйслинг не было отбоя от желающих победить дракона и получить целую провинцию, а вместе с ней и руку принцессы. Но с каждой новой смертью спасители приходили все реже.
Бум!
Эйслинг вздрогнула и тут же прижалась к холодному окну.
На воротах треснул запор. Впервые она видела, как тяжелое бревно разломилось и, падая, сбило несколько камней полуразрушенной стены. Обычно запор лишь соскакивал с неудачно привинченных крючьев.
Загрохотали потревоженные булыжники, раздался глухой стон древесины, заскрипел металл. И от этого протяжного скрежетания по спине пополз холодок.
А ворота дрогнули и начали раскрываться. За пылью ничего не было видно. Хотя не составляло труда представить человека в броне с маленькой армией. В одиночку на дракона ходили лишь глупцы.
Но постепенно в мареве проступили фигуры. Какие-то непривычные. Слишком легкие и без лошадей.
Ладони Эйслинг, прижатые к гладкому каменному подоконнику, похолодели. Девушка смотрела вниз и все больше хмурилась. Она наблюдала за тем, как оседает пыль, с какой-то странной сосредоточенностью.
Марево рассеялось, и ее взору предстали воины. Они не были рыцарями. Ни нагрудников, ни шлемов – ни одной железной пластины… Эти мужчины оказались наполовину раздетыми. Их тела украшала и закрывала большую часть оголенного торса вязь из каких-то знаков. Длинные волосы неизвестных воинов были забраны в косы и хвосты. А на безбородых лицах четко виделись дикарские полосы.