Другая история войн. От палок до бомбард
Шрифт:
«Боевые порядки этих народов в высшей степени замечательны тем, что в основании их лежит идея резерва; это одно уже показывает, насколько тактическое искусство было выше у восточных народов сравнительно с состоянием его у европейских современников, среди которых крайнее развитие индивидуализма свело всю тактику к единоборству».
Напиши такое штатский, — рукой бы махнуть. Но когда такие заявления делает военный человек, становится не по себе. «В основе боевых порядков лежит идея». Очень хорошо. А где теоретические трактаты по тактике? У монгольских кочевников, что ли? Нет, они в Византии. Потому и «лежит идея», что перед нами не дикие
«Дисциплина войск и возможность управлять боем постепенным употреблением войск задних линий и резерва давали возможность полководцу восточных народов (правильнее сказать: восточных византийцев. — Авт.) проявить вполне свое искусство, свои таланты и направлять все силы к достижению общей цели, что было несравненно труднее для западноевропейских военачальников, которые, вообще говоря, подавали только своим войскам пример личного мужества и отваги».
В XIII веке монголы (читай: ромеи, византийцы) подчинили Центральную Азию, Китай, Русь. Русские летописцы были потрясены умением этих «кочевников» брать города. Вот что пишет М. Н. Покровский, глава исторической школы, уничтоженной в 30-х годах по личному указанию Сталина:
«Нашествия прежних азиатов останавливались перед стенами городов, все опустошения доставались опять-таки крестьянам, „смердам“. Татары умели брать города; по-видимому, им был известен даже и порох еще тогда (середина XIII столетия) незнакомый в Западной Европе… Мы видим дальше, как объединение Руси около Москвы было на добрую половину татарским делом».
Один из историков-евразийцев, эмигрант П. Савицкий писал:
«Прежде всего укажем следующее: без „татарщины“ не было бы России. Нет ничего более шаблонного и в то же время неправильного, чем превозношение культурного развития дотатарской „Киевской“ Руси, якобы уничтоженного и оборванного татарским нашествием…
Россия — наследница Великих Ханов, продолжательница дела Чингиса и Тимура, объединительница Азии…»
Н. Трубецкой:
«Усвоение техники монгольской государственности и даже бытового влияния татар в Москве шло особенно усиленным темпом, и потому понятно, что именно здесь русские легче и скорее освоились с самим духом монгольской государственности, с идейным наследием Чингисхана. В той же Москве и Московской области особенно заинтересовались и византийскими государственными идеологиями».
Н. Трубецкой не решается поставить знак равенства между этими фактами, хотя сообщает, что:
«…византийские государственные идеологи, раньше не имевшие в России никакой особой популярности, заняли центральное место в русском национальном сознании почему-то именно в эпоху татарщины…».
Чего же проще: Россия — наследница Византии благодаря византийскому же, только по названию монгольскому игу. Но этого евразийцы не могли заявить, одновременно не сломав привычных исторических представлений. Их доктрина «татарского наследия» считалась реакционным течением русской мысли, хотя с тезисом о России — наследнице Византии никто не спорил.
Е. А. Разин замечает по этому поводу:
«Покровский и его „школа“ в нашествии татар видели только борьбу двух культур, а не тяжелое для русского народа иго. Извращая в своих писаниях исторические факты, они изображали татаро-монгольское иго как прогрессивное историческое явление. Татары, по их словам,
Какая глупость! Если татары (монголы) не могли нести культуру, то «иго» они тоже не могли бы установить. Но вот, победили Россию, которая была отсталой… из-за татаро-монгольского ига… А если могли нести культуру и завоевывать, то не были они на «низкой» ступени развития. Ох, не там историки ищут монголов, где надо бы…
Нас и наших друзей, которых чаще с презрением, чем с уважением называют «новохронологами», — хотя мы сами так себя не называем, как не называли себя «варварами», например, турки, — то и дело подвергают критике: и летописей-то мы в руках не держали, и источники плохо изучали, и выводы наши ни на чем не основаны. То ли дело «нормальные» историки. А с ними — все в порядке? Они-то — что, хорошо изучили источники, или, быть может, имели достойные основания для своих выводов? Оказывается, нет.
М. Капица пишет в статье «Еще раз о роли Чингисхана в истории»: во-первых, источниковая база и совокупность установленных фактов при всей их значительности все еще недостаточна; во-вторых, имеющиеся источники изучены не комплексно, а отрывочно и разрозненно; в-третьих, исследователи по-разному подходят к изучаемым явлениям, пользуются различной методологией, часто впадают в субъективизм, уводящий далеко в строну от «подлинной научно обоснованной объективной истины», руководствуются различными политическими и идеологическими соображениями.
Хоть и сказано это об ученых, занимающихся «монгольской» темой в истории Руси, но применимо ко всем историкам.
Пушки Нючженя [58]
Генерал М. Иванин все-таки верит, что монголы могли всему научиться у китайцев, в то время, как китайцы их били. Он пишет:
«При осаде монголами южной столицы гинов, называемой ныне Кхай-Фынь-Фу, в 1232 году, китайцы бросали в неприятеля чугунные горшки (т. е. гранаты), которые, разрываясь порохом на части, наносили большой вред монголам; бросали также огненные копья (может быть, конгревовы ракеты!) или стрелы более обыкновенной величины, к которым привязывали ракеты с зажигательным составом и пускали их потом из арбалетов».
58
Из книги «Другая история Руси», с изменениями.
Как после этого от монгольских войск вообще что-то осталось — загадка. Но еще большая загадка — как, при таком состоянии военного искусства у китайцев, и при обученных китайских войсках, монголы все-таки победили их.
«И этими-то усовершенствованиями и изобретениями по части военного искусства, Чингисхан и его потомки умели воспользоваться, переняв их от китайцев, — пишет М. Иванин. — Вот главная причина исполинских успехов монголов и постоянных побед их».
Но генералу-историку, в отличие от С. Лучицкой, не на что сослаться (не существует сочинений китайских хронистов, где они описывали бы удивительную и незнакомую им военную тактику монголов), и поэтому его утверждения относятся к области исторических фантазий. Ведь для того, чтобы победить многомудрых в военном деле китайцев, кочевникам надо было не просто перенять китайскую тактику, а противопоставить ей что-то еще более совершенное.