Другая история
Шрифт:
— Между прочим, вас, профессор, называют сальноволосым и считают, что вы вообще гидрофобией страдаете, — да, я обиделся и старался поддеть наставника в ответ, тем более что он мне это позволял.
— Я знаю, — профессор снова вернулся к овощам после того как выложил бифштексы на тарелки. Небрежный жест рукой - и сковородка заблестев, полетела на свое место на полке. Ничего себе, это как нужно чувствовать собственную магию, чтобы так ею управлять? — Самое смешное знаешь, в чем состоит? Я довольно брезгливое создание, к тому же перфекционист. Я не то, чтобы не терплю беспорядок, но чувствую
— Бардак — это место, где можно развлечься, заплатив определенному типу женщин, — я поднял палец вверх. Наверное, из уст столь юного создания, каким я сейчас являлся, рассуждения о падших женщинах звучали, как минимум, смешно.
— Ты, я вижу, специалист, — усмехнулся профессор и сел за стол. — В любом случае, я не люблю беспорядок. Но, так как мне приходится много времени проводить рядом с котлами, мои волосы находятся в довольно плачевном состоянии.
— Носите колпак, — я знаю, что пары от зелий впитываются во все, что только может их впитать.
— Не могу, я даже не могу в хвост их постоянно забирать. Голова болеть начинает.
— Что же вы так любите порядок, а кожу испортили? — я решил перевести беседу в нужное мне русло.
— Я уже ответил на этот вопрос, — наставник приступил к трапезе, и я последовал его примеру.
— Ваша одежда довольно дорогая, — я никак не мог сосредоточиться на беседе и начать задавать нужные мне вопросы. — Я видел в журнале такую.
— Я не бедный человек, сам же сказал, что зелья Мастера стоят дорого. Но я очень много трачу на одежду, ты прав. Чтобы предупредить твой следующий вопрос, отвечу сразу — это психологический порыв. Боязнь полунищенского детства, когда приходилось ходить в таком старье, что стирать было страшно, того и гляди, в руках вещи расползутся, — наставник слегка нахмурился. Я понимаю, почему он так откровенен. Я для него пока какое-то полумифическое существо, перед которым не стоит стесняться. Будем надеяться, что на этом его порыв не иссякнет.
– Почему я довольно неплохо ориентируюсь и не испытываю затруднения в общении с местными?
– не то что меня действительно интересовал этот вопрос, скорее я воспринял подобное положение вещей как должное, но уточнить мне все же хотелось.
– Понятия не имею, - наставник на некоторое время задумался.
– Скорее всего, это как-то связано с остаточной мозговой активностью Поттера. Мозгу же не объяснили, что сейчас в этом теле находится совершенно другая сущность, а такие знания, они чаще всего неосознанны. Мозг привык воспринимать и перерабатывать современную речь и подчиняться выработанным рефлексам, так что лучше не задумываться над этой ситуацией. Если начнешь думать, тогда могут возникнуть некоторые сложности.
– Из всей его речи я понял только то, что мне желательно не думать над некоторыми вещами, а воспринимать их как свершившийся факт. Мне, в общем-то, все равно, могу и не думать.
– А вот над некоторыми моральными аспектами ты просто не можешь не задумываться, поэтому они вызывают у тебя вопросы, - закончил Мастер.
Мы снова замолчали и начали ужинать в тишине.
— Почему маги отказались от Создателя? — наконец, решил я нарушить затянувшуюся паузу.
—
— Но из-за этой простоты теряется весь смысл и магия таких таинств, как крещение и венчание. Зачем нужны крестные, если их функция чисто номинальная?
— У Блэка спросишь, — наставник смотрел в одну точку, барабаня пальцами по столу.
— Он же в тюрьме сидит, — я удивился, еще как.
— Согласно последним новостям, он сбежал.
— Каким образом?
— Я не знаю, но полагаю, что без посторонней помощи не обошлось.
— Блэк не виноват в том, в чем его обвиняют, — выпалил я.
— Я знаю, — Мастер оставался спокоен. — Я видел Хвоста подле Темного Лорда. Сомневаюсь, что в окружении Поттера было два Пожирателя.
— И вы молчали?
— Я рассказал Дамблдору. Когда директор промолчал, я не стал с пеной у рта доказывать невиновность Блэка, к тому же, я увидел во всем этом некую высшую справедливость.
— Он что-то сделал вам такого, что заслужил такую участь?
— Забавы Блэка и Поттера нередко выходили за грань простых шалостей. И это касалось не только меня. Спроси Петунью, почему она так сильно ненавидит магию и магов. Что касается Блэка, то однажды одна его шутка едва не стоила жизни не только мне - я бы мог это понять, ведь наши отношения нельзя было назвать простыми - но и тому, кого Блэк называл своим другом. Так что, его арест не вызвал во мне никаких чувств, кроме мрачного удовлетворения.
— А этот его друг, как он отреагировал на подобную шутку?
— Никак, он продолжал оставаться другом, во всяком случае, назывался им. Хотя, на примере Хвоста, можно только догадываться об истинных отношениях в их мародерствующей компании, — наставник усмехнулся. Да, добрым и всепрощающим его назвать нельзя, но мне нужно было кое-что для себя решить, чтобы раз и навсегда определиться в своем отношении к нему.
— Эта шутка, что она из себя представляла?
— Тебе принципиально это знать?
— Желательно.
— Я подозревал, что один из них оборотень, а Блэк любезно подсказал, как к нему пройти.
— Зачем вы туда пошли?
— Мне было меньше семнадцати, — усмехнулся наставник. — На самом деле, я даже в страшном сне не мог представить, что оборотень просто сидит в незапертой комнате в доме практически посредине Хогсмида.
— Что? Но как?
— А вот так. Меня спас Поттер. Он анимаг, а оборотни не трогают животных.
— И чем все закончилось?
— Я очень много трудился, но сумел достигнуть того же, что и Поттер, я стал анимагом.
— Я не про это. Ведь жизнь спасенного мага …
— Я погасил свой Долг Жизни сразу же, — жестко оборвал меня профессор. — Я никому не сказал, что этот друг оборотень, тем самым я спас ему жизнь. Ведь если бы кто-то узнал о том, что по школе, полной детей, болтается неконтролируемый оборотень… Пострадало бы не только это жалкое создание, но и все его дружки, которые знали о маленькой проблеме приятеля - и не только знали, но и провоцировали оборотня на «прогулки». Мало того, я научился готовить антиликантропное зелье, чтобы он не подвергал опасности учеников. В благодарность, они стали доставать меня еще больше.