Другая половина моей души

Уильямс Гэрет Д.

Но на Минбаре были люди, которые знали правду. Синевал, глава Серого Совета, посол Центавра Рифа со своим помощником, а также многие из самых верных Синевалу рейнджеров.

У Проксимы 3 была гораздо более надёжная защита. На их стороне была сама Тьма.

Посол Рифа предоставил доказательство того, что земляне заключили союз с Врагом. Подробности, впрочем, были неизвестны, но они и не имели значения. Уже восемь циклов, с того самого момента, когда первый корабль Теней поднялся из песков красной планеты, Серый Совет знал, что этот день придёт. Враг возвращался, и Великая война, о которой

говорил Вален, должна была вот-вот начаться.

Минбарцы были готовы к ней. Был риск, что вместо этого они впадут в бессмысленную апатию и будут ждать явления каких-то туманных символов и знамений, но Синевалу удалось это предотвратить. Требовались решительные действия. Каста воинов решит исход Великой войны, Священной войны, а Синевал… Синевал будет тем, кто поведёт их в бой. Его имя встанет в один ряд с именами величайших минбарцев. Его будут поминать наравне с Валеном, Вармейн и Дукхатом…

Синевал, не торопясь, покинул Зал Совета. Традиция требовала, чтобы Великий никогда не покидал этот Зал. Это была лишь одна из традиций, которые Синевал намеревался изменить.

Он нашёл его. Минбарец, которого он искал, разговаривал с Калейном, воином, ставшим Сатаи после исчезновения и проклятия Деленн. Оба воина встали и поклонились Синевалу.

— Приветствую, Шай Алит Трифан, — сказал Синевал.

— Великий. Это большая честь для меня…

Калейн снова поклонился и ушёл. Он знал, что двух старых друзей следовало оставить наедине друг с другом.

Трифан замешкался, но Синевал приветствовал его жестом привязанности и дружбы, вытянув руку и склонив голову. Трифан улыбнулся и ответил ему тем же.

— Всё ли готово, Трифан? — спросил Синевал. — Нет, зачем я спрашиваю это? Разумеется, всё готово.

— Мой корабль в превосходном состоянии, Великий. Мы более чем готовы.

— Что ты можешь сказать по поводу этих Белых Звёзд? Ведь на испытания было отведено так мало времени.

— Это отличные корабли, Великий. Быстрые и, в то же время, мощные. Мне кажется, всего лишь с тремя из них я бы мог расколоть оборону последней базы землян.

— Нам придётся иметь дело не с одними лишь землянами, мой старый друг.

Трифан склонил голову.

— Да.

Синевал уважал своего друга. Трифан был одним из величайших воинов своего поколения. Он был ещё совсем молодым и многообещающим воином, когда служил на «Трагати» под командованием самого Синевала во время битвы у Земли. Синевал хорошо видел, как беззаветно он умеет отдавать себя делу, и рекомендовал его Бранмеру, когда тот занимался созданием Рейнджеров. Трифан стал одним из них, и вскоре поднялся до самых высот этой организации. Дерхан успешно тренировал его, но, в конце концов, дал ему обескураживающую характеристику. Мало кто мог превзойти Трифана во владении мечом и посохом, но гордыня и тьма проникли в самое его сердце. Синевал тоже видел это, но полагал, что Трифана можно будет избавить от засевшей в нём тьмы. Слова Дерхана роковым образом сказались на судьбе Трифана, когда пришло время выбирать замену для Бранмера на посту Энтил-За. В итоге это место занял сам Синевал. Но он никогда не переставал верить в своего друга и пожаловал ему титул Шай Алита, предоставив в его распоряжение эскадру Белых Звёзд.

— Который

из кораблей твой? — спросил Синевал.

— Белая Звезда девять. «Вален».

— Девять? Добрый знак.

— Возможно. Ты будешь вместе с нами, Великий?

— Конечно, Трифан. Я всегда стремлюсь в самую гущу битвы.

— Прости мою дерзость, но… так ли это мудро? Ты не должен подвергать себя опасности. Мы не желаем потерять тебя так же, как Дукхата.

— Я не боюсь погибнуть, Трифан. Десница Валена ведёт меня. Мне нечего бояться.

— Нам всем нечего бояться.

Глава 3

Тысячу лет этот мир лежал недвижимо, как мертвец. За ним наблюдали осторожные, выжидающие взгляды тех, кто помнил, кто знал о том, что придёт время, когда обитатели мёртвого мира восстанут ото сна.

Это время, предречённое Валеном, пришло. На За-Ха-Думе снова кипела жизнь. Огромные корабли, чёрные, как ночь, снова рассекали просторы Галактики. Рабы и слуги За-Ха-Дума заполняли его подземелья. Древняя сила пришла в движение, обретая свою прежнюю мощь. Все, кому было предначертано принять участие в первой битве Великой войны, готовились к ней. Эта война обещала стать столь же ужасной и кровопролитной, как и та, что предшествовала ей.

А где же был в этот момент сам Вален? Где были Изначальные, что скрылись, оставив после себя так мало, — словно тающий след, неясная черта на песке? Где были те, кому суждено стать подобиями Вармейн, Валена, Столвинга и А'Иаго Мар-Хана?

На чьих плечах лежало сейчас будущее Галактики? Ворлонцы были, как обычно, отрезаны от мира и интересовались лишь собственными делами. Минбарцы и люди готовы были схватиться друг с другом насмерть, и люди были поражены Тьмой. Минбарцы тоже подверглись её влиянию, хотя и не замечали этого. Нарны и центавриане воевали друг с другом, а Неприсоединившиеся Миры были раздроблены и брошены всеми на произвол судьбы.

Но, всё-таки, было несколько проблесков света в надвигавшемся мраке. Одним из них был Эпсилон 3, но могла ли слабая надежда, что пробуждал он в сердцах, открыто противопоставить себя явившейся Тьме?

Первое испытание, первая проба сил должна была состояться у планеты по имени Проксима 3. Здесь лежало поле битвы, на котором вот-вот должны были встретиться в смертельной схватке воли и судьбы землян, минбарцев, нарнов, центавриан, теней и ворлонцев.

Черта на песке.

Для людей, в глазах которых уже отразился пламень их гибнущих надежд и мечтаний, их родной планеты, эта проведённая здесь черта означала Рубеж. Человечеству больше некуда было бежать, не к чему стремиться, не во что верить.

Рубеж был установлен у Проксимы, Рубеж, который вскоре будет затоплен потоками крови…

И пламени…

И тьмы…

Генерал Хейг тяжело вздохнул и вознёс неслышимую молитву Господу, в которого уже давно перестал верить. Он обмяк в своём кресле, понимая, что его долг — поставить Правительство в известность о только что полученной информации. Он понимал, но у него не оставалось сил, чтобы сделать это. Он не мог. Он просто…

Как он скажет им о том, что страх, преследовавший их все эти одиннадцать лет, только что обрёл силу реальности?