Другая половина моей души
Шрифт:
— А как насчёт того факта, что она полностью игнорирует меня уже более двух месяцев?
Шеридан с досадой крякнул.
— Ах, чёрт. Да, вы правы. Простите меня.
— Нет, сэр, минутку. Я кое-что заметил. Она изменилась. Она совсем не похожа на ту женщину, какой была раньше. Это… как если бы я вдруг потерял её снова.
Шеридан выругался про себя. Как он умудрился не заметить этого пораньше?
— Извините, Дэвид. Я не должен был…
— Нет, сэр. У нас у всех есть долг перед Человечеством и перед Правительством Сопротивления. И это
— Не всегда. Сколько ещё осталось до нашего прибытия к Евфрату?
— Приблизительно, три с половиной часа.
— Достаточно. Вы — идите к Г'Кару и поговорите с ним. Расскажите ему, что вы чувствуете. Хотите верьте, хотите нет, но он чертовски хорош, когда дело касается таких вещей. Это приказ, мистер Корвин. Я знаю, это нелегко, но хотя бы поговорите с ним. У него редкий дар, и грех не воспользоваться им, как вы думаете? Можете называть это частью расплаты за то, что мы его подвозим. Я повторяю, мистер Корвин… это приказ.
— Да, сэр.
Корвин не двинулся с места.
— Сэр? А с кем собираетесь поговорить вы?
— Я… не знаю.
Он вдруг слегка улыбнулся.
— Нет, знаю.
— Ах, капитан.
Деленн приветливо улыбнулась.
— Я… рада видеть вас. Спасибо вам за то, что передали мне послание Неруна.
— Что ж, пожалуйста, — ответил он, внимательно глядя не неё. Она сидела на своей маленькой койке, скромно сложив руки на коленях, и, казалось, ничто в этом мире не может нарушить её умиротворённости. Но Шеридан знал, что это была лишь видимость. Он читал кое-что из протоколов допросов, которые вёл мистер Уэллс, и он понимал, что Деленн был неведом покой. Под этой тихой поверхностью бушевала душа, раздираемая конфликтом с собой, быть может, даже более страшным, чем у самого Шеридана.
Поэтому ли он пришёл сюда? Даже после всего того, что было сказано и сделано, она всё равно оставалась минбаркой, и не просто минбаркой, а сатаи. Уэллсу не удалось выяснить, какую именно роль она сыграла в войне, но Шеридан знал, что она была сильным и уважаемым членом Серого Совета. Там она представляла одну сторону в опасной борьбе за власть. Сколько крови было на её совести? Какое влияние оказали её действия на развязывание войны против землян? Сколько боли и страданий он сам испытал по её вине?
И почему же, всё-таки, он пришёл сюда в поисках успокоения?
— Я чем-нибудь помешал вам? — осторожно, застенчиво спросил он.
— Нет, — ответила она. — Я просто… медитировала. В последнее время, мне становится всё труднее делать это.
— Вы скучаете по своим друзьям? По дому?
— Я бы солгала, если бы сказала «нет», но всё же… это не так просто. Уже очень давно я смирилась с тем, что я иду туда, куда должна идти, и я пошла бы во тьму так же легко, как в свет.
Шеридан покачал головой.
— Кажется, я ничего не понял.
— Простите. Наш образ мыслей может показаться для вас… странным. И всё же, я, наверное, почти утратила право следовать ему до конца.
— С вами ничего не случится, — сказал он. — Все, кто находятся на этом корабле, знают, что вы неприкосновенны. Они не нарушат моего приказа. Я обещаю вам.
— Я не боюсь, капитан. Это тело — не более чем оболочка. На свете есть очень мало людей, которые способны действительно причинить мне вред.
— Но Уэллс может.
Деленн медленно отвела взгляд.
— Уэллсу удалось это. Я читал протоколы ваших допросов. Я видел, когда вернулся, на что вы были похожи. Посмотрите на меня, Деленн!
Она вскинула голову вверх и встретилась с ним взглядом.
— Всё, что он говорил вам, это правда, не так ли? Всё, что он вытянул из вас — тоже правда.
Тихим голосом она ответила:
— Да. Это так. Мои руки в крови миллиардов людей, и мне нечем оправдаться перед собой. Мы вели эту войну не за правое дело, не выполняя свой долг, не защищая честь и не во имя Света. В её корнях лежат гнев, гордыня и эгоизм. Как же много времени понадобилось мне, чтобы осознать это, капитан. Невероятно много.
— Так почему же я продолжаю эту войну? — повысил голос он. — Что толкает меня? Большая гордыня, больший эгоизм, больший гнев? Ну, скажите же мне, сатаи Деленн! Скажите!
Последнее слово он выкрикнул, и она явственно содрогнулась от его словесного натиска.
— Нет, — прошептала она. — Вы продолжаете эту войну, потому что не знаете, как остановить её.
Он медленно отступил назад, скованный внезапным ошеломлением. Она была права, и он был прав. Каждый из них сказал правду друг о друге. Именно поэтому их слова ранили столь тяжко.
— А вы? — тихо спросил он.
— Нет. Боюсь, что нет.
Шеридан выудил из своего кармана какой-то предмет и поднёс его к Деленн. Это был маленький металлический треугольник, который он забрал у неё, захватив в плен на Минбаре. Она назвала его Трилюминарием и сказала, что собиралась использовать его, чтобы сканировать душу Шеридана. Правительство Сопротивления не знало об этом; Шеридан не был уверен, зачем он держит это в тайне.
Но, тем не менее, он не сказал об этом ни слова. Этот предмет был важен для неё, а она стала для него наилучшим из того, что он мог бы назвать родственной душой во всей его окаянной жизни.
Она встретила его взгляд, и на её лице проступила сложная смесь чувств — отчаяния, страха, надежды. Не торопясь, он убрал Трилюминарий обратно.
— Скоро мы будем у Евфрата, — сказал он. — Мне нужно находиться в рубке.
— Конечно, — прошептала она. — Благодарю вас за то, что вы пришли ко мне, капитан.
— Не стоит… не стоит благодарности. Спасибо вам.
Он ещё раз поглядел на неё и вышел из комнаты. Ему ещё надо было поговорить с Г'Каром, попытаться добиться ещё каких-нибудь вразумительных ответов от Затраса, чтобы понять, что может ожидать его в пункте прибытия.