Другая река
Шрифт:
После альковных подвигов он обычно спал до полудня. Потом, свежий и полный сил, выходил на лодке в море, охотился на мелких акул и кальмаров, играл с детьми своих кузин и прислуги. Детей Мэдовы дикие татуировки ничуть не пугали и не смущали. Даже наоборот.
Иногда к нему присоединялась монна Эффис. Ей устанавливали легкое кресло прямо на пляже в тени скал, и она, в белоснежных легчайших маргарских шелках, в огромной широкополой шляпе, наблюдала со стороны за битвами пиратов, охотой на буйволов, дикими плясками орков и молча улыбалась.
Дети с визгом влетели в воду, все как один загорелые до черноты, и младший сын кухарки, и Тиджеровы бешеные
– Хочешь? – предложила она, кивнув на хрустальный кувшин с соком.
Сок, хоть и из ледника, успел изрядно нагреться, но Мэд небрежно постучал ногтем по горлышку, охлаждая питье до ледяной корочки. Очень удобное заклинание на случай жары из арсенала Тайшейра.
– Спасибо, монна. Очень вкусно.
– Дагонни, дружок, пойди присмотри за малышами, а то старшие сегодня что-то чересчур расшалились, – попросила Эффис опасно ласковым тоном.
Высокий плечистый Дагонни, последнее тетушкино увлечение, не заставил себя долго упрашивать, вразвалочку направился к детям. Ему еще не исполнилось и двадцати пяти, но тело у него было великолепное. Это признавал даже Тиджер, главный критик матушкиных кавалеров.
Они остались одни.
– Поговорим? – спросила тетя.
– Поговорим. О чем?
– О тебе, естественно. В последнее время я только о тебе и говорю, или слушаю, что говорят о тебе, или читаю. О, не надо смотреть на меня глазами юной девственницы. Или ты думал, что сможешь посетить Эрмидэи инкогнито, никто не узнает старшего брата герцога, колдуна и нарушителя спокойствия?
– Вряд ли.
– Это мягко сказано, милый мой. Твой братец забросал меня письмами, из которых на ковер буквально капает желчь. Семьи Валлэт и Сармор уже прислали своих доверенных лиц для переговоров.
– Чего они хотят от меня?
– А ты подумай, племянничек. Ты ведь родился аристократом и без меня знаешь устремления главных семей Эрмидэев.
Мэд размышлял недолго. Тетя была права, он ничего не забыл.
– Я не выступлю против воли отца и власти родного брата.
– Я знаю, милый. Но ты вернулся, и кое-кто подумал, что, возможно, ты передумал. – Эффис печально вздохнула. – Но даже не это самое плохое. Никто насильно тебя на трон сажать не станет, Инвара тоже можно успокоить, а вот с церковниками мне справиться не под силу. Ты обладаешь магической силой, и только уважение к твоим предкам удерживает патриарха от решительных действий. Слухи о детях, которых ты исцелил, уже докатились в столицу, в Тартоннэ.
– Ну что теперь поделаешь, значит, докатились, – почти равнодушно согласился Мэд. – Я умею не слишком много, до великого целителя мне далеко, но детей и животных я лечить могу. И буду лечить, как бы на мои способности ни смотрела Церковь.
– Тебя ждет аутодафе.
– Тогда я уеду.
– Ради всего святого, разве есть только такой выход? – воскликнула тетка. – Подумай хорошенько.
Личико Эффис сморщилось от душевных страданий и как-то сразу состарилось. Она сжала хрупкой лапкой подлокотник своего кресла.
– А что мне думать? Я слишком хорошо себя знаю и совершенно точно представляю, кто я есть. Вернее сказать, кем я был от рождения. Не наследником Великого герцога, не избалованным мальчиком – любимцем матери, не развеселым гулякой, не аристократом. Я маг-целитель. Это моя истинная суть, мое наполнение, судьба и смысл, если так угодно. И я не могу пройти мимо собаки, умирающей от чумки, или ребенка, сгорающего
– Она безумна, Мэд. Мне страшно видеть, как из милой ласковой девочки, на которой женился твой отец, получилась мрачная упертая фанатичка. Как такое могло случиться, ума не приложу, – вздохнула Эффис.
В главном зале Энора-ди-Фросс на стене среди лепнины, росписей и хрустальных светильников до сих пор висел портрет, изображающий всех четырех сестер. Эффис – самая старшая, двадцатилетняя хрупкая красавица со стальным характером, Игенс и Майв – тринадцатилетние подростки, одновременно похожие и поразительно разные, и пухленькая куколка в кружевах – Китира, пяти лет от роду. Она выросла, став удивительной красавицей с очами-звездами, и Великий герцог женился на самой прекрасной девушке на Эрмидэях. Великие герцоги никогда не брали жен из-за моря, охраняя свой суверенитет и независимость, они выбирали девушек из старинных аристократических семей, благо выбрать было из кого. Не слишком богатое и именитое семейство Фросс в единый миг вознеслось на вершину могущества и славы, что вовсе не принесло добра и счастья родителям, сестрам-двойняшкам и младшему брату. Только Эффис сумела избежать разрушительной силы приближенности к владыкам островов. Она оказалась самой сильной, вышла замуж по жесткому расчету в тридцать лет, рассчитав настолько правильно, что еще двадцать пять лет была безумно любима мужем, купалась в роскоши и имела все, что только можно пожелать. И никогда не завидовала своей младшей сестренке, кроме одного – Мэд родился у Китиры, а не у нее.
– Этот мир достаточно велик, чтобы в нем нашлось место для меня и для моих способностей. Собственно, потому я и уехал шестнадцать лет назад. Свет не сошелся клином на Тартоннэ и Высоком замке.
– И ты нашел такое место?
– Да.
– И где же?
– В сердцах моих друзей… – сказал Мэд и внезапно смутился, увидев, как взметнулась бровь Эффис. – Извини за неуместный пафос, но иначе не скажешь, тетушка.
– Хм. По крайней мере ты не превратился в законченного циника и еще можешь произнести слово «друг» без кривой ухмылки. Для тридцатишестилетнего мужчины это немало.
Они помолчали, наблюдая, как мальчишки оседлали Дагонни.
– Значит, я больше тебя не увижу, – обреченно молвила Эффис, но лицо ее не дрогнуло.
Мэд ничего не ответил.
– Дядя Мэ-э-эд! Дядя Мэ-э-э-э-эд! – Девчушка неслась, как брошенная из пращи сильной рукой мокрая галька. – Па-а-алец!
Из неглубокого пореза текла кровь. Девочка поранилась об ракушку, что случалось с детьми столь часто, что на такие дела даже внимания никто не обращал. Но это был повод приблизиться к бабушке, дядюшке-колдуну и кувшину с холодным соком.