Другая сторона доллара
Шрифт:
— Человек с девушкой в новеньком «шевроле»?
— Да. Это мог быть и он. Но я не стал бы давать об этом клятву в суде.
Глава 25
Было без четверти девять, когда я остановил своего верного коня напротив автобусной станции в Санта-Монике.
Я вошел в здание станции: Стелла, этот невероятный ребенок, была уже там. Она сидела за стойкой для ленча в глубине помещения, так, чтобы видеть все, что происходит в дверях и снаружи. Конечно, она заметила меня и постаралась спрятать лицо за
Она заговорила, не глядя на меня, — так, как разговаривают в фильмах о шпионах:
— Уходите отсюда, а то спугнете Томми.
— Он не знает меня.
— Но я предпочла бы остаться одна. Кроме того, у вас вид полицейского или кого-то в этом духе.
— Почему у Томми такая аллергия на полицейских?
— У вас тоже была бы такая аллергия, если бы вас разыскивали, чтобы посадить под замок.
— Если будешь убегать из дома, тебе грозит то же.
— У них не будет такой возможности, — сказала она, посмотрев на меня с неприязнью. — Отец водил меня сегодня к психиатру, чтобы убедиться, не нужно ли отдать меня в школу в «Проклятой лагуне». Я рассказала врачу все, как и вам. Она сказала, что с нервной системой у меня все в порядке. Но как только отец вошел к ней в кабинет, я выскочила, села в такси и приехала сюда, потому что автобус уже ушел.
— Мне опять придется везти тебя домой.
— Разве у подростков нет никаких прав? — сказала она с молодым задором.
— Конечно, есть, — ответил я. — В том числе и право находиться под защитой взрослых.
— Я не уеду отсюда без Томми.
Это имя она выкрикнула слишком громко. Половина людей, находящихся на маленькой станции, оглянулись на нас. Женщина за стойкой быстро подошла к Стелле.
— Он чем-нибудь мешает вам, мисс?
Она помотала головой.
— Он — мой хороший знакомый.
Это только усилило подозрения женщины, но она промолчала. Я заказал чашку кофе. Когда женщина отошла, я сказал Стелле:
— Я тоже не уеду без Тома. Кстати, что думает о нем твоя подруга-психиатр?
— Она не сказала мне. А что?
— Ничего. Я только спросил.
Официантка принесла мне кофе. Я придвинул его к себе и стал медленно пить. Было без восьми минут девять. Люди начали подтягиваться к дверям, чувствовалось, что скоро подойдет автобус.
Я вышел наружу и почти столкнулся с Томом. На нем были брюки и грязная белая рубашка. Лицо тоже грязное, за исключением места, где начинала пробиваться бородка.
— Простите, сэр, — сказал он и отступил в сторону.
Я не мог допустить, чтобы он вошел внутрь, где разговор между нами мог привлечь внимание людей, а это было чревато встречей с полицией. Мне нужно было поговорить с ним до того, как кто-нибудь еще увидит его. Он был настороже, молод и силен и вполне мог убежать от меня.
В одну секунду эти мысли пронеслись у меня в голове, и еще до того, как он подошел к дверям станции, я догнал его, обхватил за туловище, поднял в воздух и, хотя он отчаянно
Том всхлипнул или попытался было захныкать, я не знаю, издав носом свистящий звук. Он, должно быть, понял, что его путешествию пришел конец.
— Мое имя — Лью Арчер, — сказал я. — Я частный детектив, работаю на твоего отца.
— Он не мой отец.
— Приемный отец — тоже отец.
— Для меня он чужой. Я не хочу иметь никакого отношения ни к капитану Хиллману, ни к вам, — проговорил он совершенно безразличным голосом.
Я заметил на его правой руке кровоточащий порез. Мальчик положил палец в рот и пососал его, внимательно поглядывая на меня. В такой момент воспринимать его серьезно было трудно, хотя он пытался выглядеть именно так.
— Я не поеду обратно к моим так называемым родителям.
— У тебя больше никого нет.
— Есть, я сам.
— Ты не можешь отвечать за себя.
— Еще одна лекция!
— Посмотрим на факты. Если бы ты мог честно взглянуть на себя, то увидел бы, что в своих поступках не отдаешь себе отчета. Например, что ты сделал с врачом, который немного старше тебя?
— Он пытался отвезти меня домой.
— Ты и так поедешь именно туда, альтернативой будет жизнь с бездельниками и преступниками.
— Вы говорите о моих родителях, моих настоящих родителях? — Он нарочно драматизировал разговор, но в голосе его чувствовалась какая-то неуверенность. — Моя мама не была бездельницей и не была преступницей. Она была... прекрасна!
— Я не имел в виду ее.
— И мой отец не такой уж плохой, — сказал он не особенно уверенно.
— Кто убил их, Том?
Он весь сжался и замкнулся в себе, лицо его стало похожим на деревянную маску, которую обычно используют, чтобы отпугивать злых духов.
— Об этом я ничего не знаю, — заговорил он монотонно. — Я не знал, что Кэрол убита, пока не прочел об этом вчера вечером в газетах. И о том, что Майкл убит, узнал из газет только сегодня. Следующий вопрос?
— Не надо так разговаривать, Том. Я не коп и не твой враг.
— Если есть такие так называемые родители, какие были у меня, враги не нужны. Все, что хотел мой... все, что хотел капитан Хиллман, это чтобы в его доме был пай-мальчик, с которым можно было бы время от времени пошутить. Я и попробовал пошутить с ним.
— Это случилось после его последней шутки? То была милая шутка!
В первый раз он прямо посмотрел на меня, наполовину со злобой, наполовину — со страхом.
— Я имел право уехать со своими настоящими родителями.
— Может быть. Не будем спорить об этом. Но ты определенно не должен был помогать вымогать деньги у твоего отца.
— Он мне не отец.
— Я это знаю. Сколько можно повторять одно и то же?
— Пока вы не перестанете называть его моим отцом.
«Он хороший, но трудный парень», — подумал я и сказал: