Другая сторона Москвы. Столица в тайнах, мифах и загадках

Гречко Матвей

К сожалению, длился он недолго: спустя несколько лет свечи уступили место лампам накаливания. Но Яблочков продолжал работать, и его вклад в электротехнику неоценим. Когда в конце жизни он решил выкупить все свои патенты, то общая их стоимость превысила миллион!

И коли уж в нашей экскурсии мы поминаем масонов, то укажем, что в Париже Павел Николаевич был посвящён в члены ложи, а позднее стал её Досточтимым Мастером.

Дом на углу Лялиного переулка и Покровки — № 38 тоже связан с именем любвеобильной Елисавет. Один из владельцев дома князь Михаил Владимирович Голицын (сын городского головы) написал: «Дом наш на Покровке… был выстроен около 1780 года дядей моего прадеда Иваном Ивановичем Шуваловым, известным фаворитом императрицы Елизаветы Петровны, покинувшим

двор при воцарении Екатерины Второй и вернувшимся из чужих краев лишь в конце 1770-х годов. Говорят, что он не знал, как его примет императрица за его приверженность Петру Третьему, и решил, как большинство опальных и старых вельмож, поселиться в Москве».

Однако опасения Шувалова не подтвердились: мудрая Екатерина старое вспоминать не стала и сделала Ивана Ивановича обер-камергером. Он остался в Петербурге, а московский дом подарил племяннику — Фёдору Николаевичу Голицыну, куратору Московского университета. Дом этот прославился после страшного пламени 1812 года — он уцелел в пожарище, получив прозвище «несгораемый».

Иногда этот дом называют домом «Пиковой дамы», но это неверно: «Усатая Венера» Наталья Петровна Голицына, урожденная Чернышова, относилась к другой ветви Голицыных и жила в Петербурге, на Малой Морской.

Особняк очень красив и гармоничен, богатыми и нарядными были и его интерьеры. Сохранились воспоминания одного из Голицыных, описавшего семейный быт. В этом роскошном здании не было ни водопровода, ни канализации. За водой приходилось ходить к ближайшему водоразборному фонтану (о них будет подробный разговор), а все нечистоты сливались в выгребную яму, откуда их откачивал золотарь. Во дворе дома был колодец, но вода в нём была очень нечистой и использовалась лишь для «технических нужд».

Отсюда уже рукой подать до Садового кольца. В самом конце улицы высится одинокая колокольня, оставшаяся от снесенного храма Иоанна Предтечи в Казённой слободе (1772). За кольцом Покровка переходит в Старую Басманную и дорога идёт в Басманную и Немецкую слободы. Именно там и даже дальше располагались царские дворцы.

Некоторые историки утверждают, что путевой дворец великого князя Василия Третьего (отца Ивана Грозного) до сих пор сохранился на Старой Басманной улице. Это дом № 15 — усадьба Голицыных. Оказывается, при строительстве усадьбы в XVIII веке зодчие не стали разрушать более древнюю постройку, стоявшую на этом месте, а лишь перестроили её и дополнили. К сожалению, внешне сейчас это трудно определить: дворец арендуют частные лица, которые не пускают никого внутрь, а над его фасадом так поработали современные маляры, что распознать былой облик трудновато. Но, говорят, что там в подвалах сохранилась белокаменная кладка XVI века.

По направлению к ближайшей станции метро — «Красным воротам» — лежат места столь интересные, что есть смысл отвлечься на них.

От Покровки идём по улице Чаплыгина (бывший Машков переулок), где в доме № 1А жил основоположник гидро- и аэродинамики, в честь которого и переименована улица. Дом украшен фигурами пухлых амуров мертвенно-серого цвета, производящих несколько странное впечатление. Уже в наше время к дому пристроен забавный особнячок — «дом-яйцо», вызывающим у москвичем самые противоречивые чувства: от неприятия до восторга.

Позади нас в стороне остались улица Машкова и Фурманный переулок, названный так, потому что здесь был извозчичий двор, а «фурман» в переводе с немецкого — извозчик. На этом же дворе стояли и пожарные повозки с трубами-насосами, почему переулок иногда называли Трубным.

Большой Харитоньевский переулок — одно из мест в Москве, связанных с жизнью Александра Пушкина. Церковь Харитона Исповедника — единственная в Москве во имя этого святого, по нему и назван переулок — была снесена в 1935 году. Некогда тут располагалась обширная дворцовая Огородная слобода — т. е. огороды, снабжавшие дворец свежими овощами и зеленью. С того времени сохранился Юсуповский дворец, известный как каменные палаты дьяка Алексея Волкова, предыдущего

владельца (комплекс домов № 13–21), в которых ныне размещается Академия сельскохозяйственных наук. Несмотря на ряд перестроек, здания в целом сохранили облик XVII века, и многие декоративные украшения — частично подлинные, а частично повторяющие старые. Не поленитесь обойти главный дом (№ 21) — со двора он более изукрашен, нежели с улицы.

В 1727 г. Пётр II пожаловал дворец «за службу» князю Г. Д. Юсупову, потомку ногайских ханов. Этот подарок Юсуповы ценили и никому не передаривали и не продавали. Палаты оставались их собственностью почти двести лет, хотя во второй половине XIX века князья тут уже не жили, отдав помещения под работный дом.

Внук подполковника, Н. Б. Юсупов, был очень богатым и хорошо образованным человеком, это ему А. С. Пушкин посвятил стихотворение «К вельможе». Ему принадлежали великолепная библиотека, картинная галерея, собрание превосходных статуй и свой театр (он занимал дом № 24). В его дом съезжались не только вельможи, но и даровитые художники и учёные. Здесь часто давались балы, спектакли и устраивались музыкальные и литературные вечера.

Рядом с двором князя Б. Г. Юсупова, ближе к Садовому кольцу, стоял двор канцлера графа А. П. Бестужева-Рюмина. Напротив тесных старинных палат, на другой стороне переулка, располагался большой трёхэтажный каменный дом, тоже принадлежавший Юсуповым и возведённый специально для устройства праздников и приёма гостей. Возле него был разбит обширный регулярный парк в версальском стиле. Там часто гулял маленький Саша Пушкин, позже написавший:

… И часто я украдкой убегал В великолепный мрак чужого сада, Под свод искусственный порфирных скал. Там нежила меня дерев прохлада; (…) Любил я светлых вод и листьев шум, И белые в тени дерев кумиры, И в ликах их печать недвижных дум…

Пушкины часто переезжали из дома дом, но переулок не покидали. Они жили то в доме Волковых (№ 2), то снимали флигель дома Юсуповых, то в доме графа Санти (№ 8) (в 1803–1807 гг.), то чуть поодаль, на углу Мальцева (ныне Малого Козловского) переулка в доме князя Ф. С. Одоевского (отца писателя).

В 1812 г. почти все деревянные дома сгорели. Сгорел и знаменитый Юсупов сад. А вот старинные палаты устояли перед безжалостным пламенем. После пожара всё вокруг застроили деревянными домами, один из них простоял очень долго, застав даже XX век (теперь на месте этого дома сквер). Это ветхое жилище людская молва прозвала «Ларинским домом», предполагая, что именно его имел в виду Пушкин, описывая приезд Татьяны Лариной в Москву:

…Вот уж по Тверской Возок несётся чрез ухабы. (…) В сей утомительной прогулке Проходит час-другой, и вот У Харитонья в переулке Возок пред домом у ворот Остановился. К старой тётке, Четвёртый год больной в чахотке, Они приехали…

На самом же деле этот дом принадлежал Ершову, считающемуся автором сказки «Конёк-Горбунок». Почему «считающемуся»? Да не всё так просто с этой сказкой! Уж больно она походит на пушкинские, а сам Ершов впоследствии ни разу не написал хоть что-нибудь даже близко приближающегося к этому творению. Пушкин часто был сильно стеснён в средствах и вынужден был порой скрывать свои доходы от кредиторов. Изучив тексты и отношения двух поэтов, литературоведы выдвинули версию, что настоящим автором «Конька-Горбунка» является Александр Сергеевич, а Ершов был всего лишь подставным лицом, чьё имя использовали по договоренности, чтобы все гонорары не ушли на оплату долгов.