Другая сторона времени. Осада вечности. Дальние берега времени.

Пол Фредерик

Я начал было раскрывать рот, но взгляд президента заставил меня снова закрыть его.

— Видите ли, — продолжал президент, — я не согласен с ним. Я скажу вам, что я думаю. Я думаю, что вы защищали друга, при этом превысив свои полномочия. Не говорите «да» или «нет», Даннерман. Это не обвинение. Это нечто такое, что я сам мог бы сделать, будь я на вашем месте, и, как бы то ни было, это сделано, и нам просто придется жить с этим. Но проблема остается.

Он умолк достаточно надолго, чтобы подлить в свою чашку кофе, жестом предложив мне наполнить свою. Он совсем не торопился отделаться от меня, а пустился в воспоминания.

— Не

знаю, обращали ли вы внимание на мою избирательную кампанию, — начал он. — Шестьдесят семь процентов электората определенно не обращали, потому что попросту не пришли на избирательные участки. Я получил поддержку пятидесяти четырех процентов из тридцати трех процентов тех, кто голосовал. Конечно, не ахти какой мандат… впрочем, об этом Конгрессу я не говорю. Я вел свою кампанию под двумя основными лозунгами: остановить инфляцию, остановить терроризм. Сейчас мою политику поддерживает большинство населения. Мне не удалось добиться снижения уровня инфляции, но терроризм прекратился по всему миру. Моя в этом заслуга? Нет. Это произошло во время моего правления, но благодарить за это — если можно так выразиться — следует Страшил. Всем вокруг стало предельно ясно, что мы можем быть ввергнуты в войну, невиданную за всю историю человечества, и если не будем держаться вместе, как гласит поговорка, то будем висеть по отдельности.

Итак, впервые в мировой истории человеческая раса, похоже, начинает действовать как единое целое, сознавая, что существуют вещи куда более важные, нежели интересы каких-то отдельных стран, сообществ, группировок и так далее.

Я не говорю о различных нациях. У каждой есть свои собственные суперпатриоты — я не называю имен, но вы сами можете припомнить парочку доморощенных, — и все они из кожи лезут вон, чтобы доказать свою правоту. С этим мы в конце концов совладали, если террористы снова все не испортят. А они, судя по всему, не намерены возобновлять свою деятельность, Даннерман. ИРА, «Тамильские Тигры», воинствующие группировки в каждой стране, «Сыны Палестины», даже «Призрачные Плясуны Ленни-Ленапе» — все складывают оружие. К слову, флоридцы — и те начинают говорить так, будто снова считают себя частью Соединенных Штатов. Да я и на себе это ощущаю — вы знаете, никто не пытается убить меня на протяжении почти трех месяцев. Дела обстоят таким же образом не только у нас. К примеру, пару недель назад президент России прогуливался в парке имени Горького со своими внуками без единого телохранителя, и никто не покусился на его безопасность.

Мне это нравится. Так гораздо легче работать на благо своей страны и всего мира. И я хочу, чтобы такой порядок вещей сохранился.

Президент допил свой кофе и некоторое время задумчиво смотрел в пространство, будто собираясь принять важное решение.

— Итак, — наконец произнес он, — раз уж вы превысили ваши полномочия, продолжайте в том же духе. Не позволяйте экипажам подлодок контактировать с людьми до тех пор, пока мы не найдем приемлемый выход из сложившейся ситуации. Договорились?

— Да, сэр, — ответил я.

— Вот и хорошо, — кивнул президент. — Теперь насчет другой, весьма щекотливой проблемы. Я дал указания нашему послу в ООН созвать чрезвычайную сессию Генеральной Ассамблеи и сам отправлюсь туда, как только закончу разговор с вами. Я намерен публично признать, что для атаки на корабль Страшил мы использовали

несколько ядерных зарядов, которые утаили в свое время. Пелл уговаривал меня заявить, что мы применили только химические бомбы обычного типа, но шила в мешке не утаишь — астрономы уже зафиксировали выброс гамма-излучения из того участка пространства, где находился корабль Страшил.

Я собираюсь сообщить Генеральной Ассамблее, сколько атомных бомб у нас осталось и где конкретно они спрятаны, больше того, я намерен пригласить войска ООН для их охраны. Далее. Я принял решение сделать достоянием гласности всю имеющуюся у нас информацию о Страшилах и хоршах, включая все ваши переводы и всю секретную работу, продолжающуюся в арлингтонском центре НБР. И наконец, я предложу, чтобы судьбу подлодок и находящихся на них экипажей решала Организация Объединенных Наций.

А потом я вернусь в Вашингтон и предстану перед Конгрессом. — Президент вздохнул. — Одному только Богу известно, что сотворят со мной сенаторы… Впрочем, это уже не ваша проблема, не так ли? Вы возвращайтесь к своей ракете, агент Даннерман, и… Вас что-то беспокоит?

— Вроде того, — уклончиво ответил я. Потом решительно добавил: — То есть вполне определенно беспокоит. Я хочу уйти в отставку.

Президент выглядел удивленным. Он открыл рот, собираясь сказать мне что-то, но кто-то где-то прочистил горло, и президент обратился к невидимому свидетелю нашего разговора: — Что такое, Хьюит?

— У вас встреча с послом, — произнес извиняющийся голос. — Если хотите успеть на заседание Генеральной Ассамблеи, вам придется несколько сократить время аудиенции.

— Сократите оное до минимума. Скажите послу, что я задержусь… Так что вы задумали, Даннерман?

И я рассказал президенту о своей надежде имплантировать нескольким лингвистам языковые модули, о рекомендациях Пиррахис насчет моего отдыха, не упоминая о своем желании заняться кое-какими проблемами личного характера. Но потом — поскольку президент показался мне единственным на данный момент сочувствующим человеком — я поведал ему, в чем состояли эти проблемы, связанные в основном с Пэтрис Эдкок.

Пока я изливал душу, президент задумчиво потягивал свой кофе, затем взглянул на меня и усмехнулся.

— Мне нравится решать проблемы других людей, — лукаво признался он, — потому что решать их всегда очень просто. Что до вас, то вы замкнулись в проблеме, которой не существует, агент Даннерман. Я встречался с вашей Пэтрис, она время от времени информировала меня о «Дозоре». Весьма приятная женщина. Почему вы считаете ее ненастоящей?

Я нахмурился:

— Потому что она — копия, естественно.

— Естественно, она копия, — согласился президент, — равно как и вы сами, разве нет? И насколько «настоящим» вы считаете самого себя? Брось дурить, парень! Женись на девушке, если она согласна выйти за тебя. Только, — добавил он извиняющимся тоном, — не рассчитывайте на продолжительный медовый месяц, потому что в данный момент я говорю «нет» увеличению количества переводчиков. Пока что ты останешься у нас единственным.

Не могу сказать, что я не расслышал последних слов президента, но я был слишком поглощен его высказываниями насчет меня и Пэтрис — мол, как просто решать проблемы других людей, особенно когда той или иной проблемы не существует и она лишь то, что ты сам вбиваешь себе в голову.