Другая сторона

Kat6ka

– Мне нужно твое прощение, я знаю, что я перегнул палку, что... Господи, мне нет оправдания. Я знал, что твоя реакция может быть только такой и поверь, если бы я мог что-то изменить... То я бы начал с того, что не приехал в Сиэтл...

– Это было бы твоим лучшим решением, – фыркнул Грей.

Я стараюсь пропускать мимо каждое его слово. Но, тем ни менее, это все крайне неприятно слышать.

– Я не знал, что Ана твоя девушка... А когда узнал, то на тот момент уже увлекся и... Прости. Еще и ещё раз готов

повторять: мне нужно твоё прощение и хотя бы маленькая надежда, на то, что мы снова станем друзьями.

Удивительно, что Кристиан вообще слушает всю эту ерунду. По всем законам физики у меня должна болеть уже правая сторона лица.

– Тебе лучше уйти... – крайне холодно говорит Грей.

Он снова уставился в окно. Нужно отдать ему должное, таким сдержанным я его еще не знаю. Что говорить... Я шел сюда практически на верную смерть.

Немного помявшись, согласился с Кристианом. Молча, кивнул и открыл дверь его кабинета. Передо мной с широко распахнутыми глазами стоит Ана, прямо по центру гостиной их квартиры. Я давно не был здесь. Много изменений: какая-то перестановка...

– Подожди, – окликнул меня Грей, слегка обернувшись. В душе что-то подскочило под самую гортань, и у меня появилась надежда... – очень жаль твоего деда. Он был замечательным...

– Да... Спасибо...

Более разбитым и подавленным я был только на похоронах своих близких. Надеюсь, последние слова Кристиана и были той самой “надеждой”. Надеждой, на хотя бы частичное восстановление былых отношений.

Аэропорт. Канны

– Как долетели, месье? – интересуется Джером, взяв мой багаж.

– Хорошо, спасибо.

Я восстановил на работу водителя сразу, как только чуть не разбился, заснув за рулём пару недель назад. Постоянные перелеты меня вымотали, и я стал путать дни и ночи местами.

Франция встретила меня проливным дождем. И этим она тоже прекрасна. Прекрасна тем, что я бесконечно влюблен в свою страну. Увы, но ни одно место на земле не занимает столько места в моем сердце, сколько занимает мой дом.

Луиза и Эстель копошатся на кухне. По привычке я пришел поприветствовать их. Увидев эти встречающие улыбки, внутри стало тепло.

Снял пиджак и примостился за столом в полном безмолвии.

– Что-то случилось, Эмиль? – тревожно поинтересовалась Луиза.

– Я бы не хотел об этом говорить, извини...

– Проблемы в Америке?

Конечно, это была бы не мадам Петье, если бы не вытягивала информацию.

– Я распустил команду в Сиэтле и больше туда не вернусь.

– Ну, Слава Богу, нужны тебе те американки... У нас и своих красоток полно...

– Разве я за этим туда ездил? – Ухмыльнулся я, наблюдая краем глаза за красивой фигуркой в узких джинсах, которая спешит поднести мне чай.

Эсти... Надеюсь между нами прежние отношения. За последний месяц мы так

и не успели поговорить. И хотя по отношению ко мне она никак не изменилась, это не снимает с меня ответственности за содеянное.

– Что у вас с лицом? – Уловила мой взгляд на себе Эстель. Луиза тут же оказалась рядом.

– Получил по заслугам... Девочки, – пытаюсь поменять тему, – покормите лучше меня.

– О! У меня для тебя есть отличный луковый супчик.

Хлопнув в ладоши, Луиза метнулась к плите.

– Рецепт моей мамы...

Да, этот дом даёт мне жизни. Вот почему дед протянул так долго. В другом месте он бы умер гораздо раньше.

– Эстель, с тобой все в порядке? – увидев позеленевшее лицо девушки, подносящую мне тарелку. Это что на мой суп такая реакция? Я не стану его есть.

Ничего не ответив, она выбежала из кухни, прикрыв рот. Я вскочил по инерции – “может ей нужна помощь?”

– Ничего страшного, – успокаивает меня Луиза, – это обычное несварение...

– Как ты себя чувствуешь? – спросил я, как только Эстель появилась в дверном проёме.

– Все хорошо... я просто что-то не то съела.

– Я скажу Джерому, чтобы отвез тебя к доктору.

Но Луиза не разделяет моей заботы, уперлась кулаками в бока и встретила дочь в боевом настрое.

– Сколько?

– Что сколько? – отвечает Эстель. И быстро принимается за мытье посуды.

– Не придуривайся! Какой срок? Ты была у врача?

– Была...

Я что, идиот? И единственный не понимаю, что здесь происходит?

– Мама перестань! Давай не сейчас...

– Кто отец?

– Мама! – выкрикнула Эстель.

“Отец?”

До меня доходит крайне медленно. Или же это называется “отрицание” – непринятие действительности?

Я сейчас словно на теннисном корте в качестве болельщика, моя голова то и дело поворачивается то вправо, то влево, прослеживая каждый словесный пас от Луизы к Эстель.

– Собираешься растить безотцовщину?

– Ничего я не собираюсь!

Эстель так быстро выбежала из кухни, что едва сообразил, что нужно делать дальше.

– Подожди, – кричал я в след убегающей девушке. “Боже, за ней не угнаться!”. Я практически ее настиг, но она скрылась в бесконечных рядах виноградных кустов.

– Эстель!

Конечно, она не ответит... Я прохожу из ряда в ряд – брожу, словно по лабиринту. И только шлейф клубнично-ванильного запаха помогает отыскать ее.

– Эй...

Я присел на корточки, а затем и вовсе упал на колени, рядом с содрогающейся Эсти. Она обхватила колени и спрятала голову.

– Прошу тебя, не плачь...

Я убираю влажный локон с ее щечки и поднимаю голову за уголок ее подбородка.

– Эсти, посмотри на меня...

Господи, ее глаза просто плывут – вот-вот утонут в потоке слёз.