Другая сторона

Зевин Габриэль

Лиз качается в своем гамаке, а Бетти возвращается к садоводству. Через пять минут их прерывает Кертис Джест. Кертис странно одет в белый костюм и темные солнцезащитные очки.

— Привет, Лиззи, — произносит он скованно. — Привет, Бетти, — говорит он тихо.

— Привет, Кертис, — копирует Лиз его тон.

Кертис подмигивает Лиз. Лиз сворачивается в гамаке и притворяется спящей. Сэди сворачивается в клубок позади Лиз. После возвращения Лиз Сэди старается находиться как можно ближе к ней.

— Вот это да, Бетти, —

говорит Кертис, снимая очки, — у вас милый сад!

— Спасибо, мистер Джест, — отвечает Бетти.

— Вы не возражаете, если я останусь? — спрашивает Кертис.

— Лиз спит, а я иду внутрь.

— Так вы уходите?

— Да.

— Может, тогда в другой раз, — запинается Кертис. — Хорошего дня, Бетти. Мои наилучшие пожелания для Лиззи.

Бетти кивает:

— Хорошего дня.

— Бетти, — говорит Лиз сразу, как только Кертис оказывается вне предела слышимости, — ты была очень жестока с Кертисом.

— Это ты заснула сразу, как он пришел.

— Я думаю, он пришел, чтобы увидеть тебя, — признает Лиз.

— Меня? Почему, черт возьми?

— Полагаю, он приходил… — Лиз делает паузу. — … ухаживать за тобой.

— Ухаживать! — смеется Бетти. — Это самая абсурдная вещь из всех, что я когда-либо слышала! Кертис Джест — мальчик, и я слишком стара, чтобы быть его...

— Подружкой, — заканчивает Лиз. – На самом деле между вами всего около четырех биологических лет разницы.

— Дорогая, я покончила с романтикой некоторое время назад.

— Говорить, что ты покончила с романтикой, почти то же самое, что говорить, что ты покончила с жизнью, Бетти. Жизнь лучше, когда в ней есть немного романтики.

— И после всего, ты все еще можешь говорить такое? — Бетти поднимает бровь.

Лиз слегка улыбается и предпочитает игнорировать вопрос Бетти.

— Дай Кертису шанс, Бетти.

— Сильно сомневаюсь, что разобью его сердце, если не дам ему шанса, — скептически отзывается Бетти.

Неделей позже Бетти и Лиз просыпаются посреди ночи от звуков акустической гитары.

— Это для тебя, Бетти, — кричит Кертис снизу из сада.

Он начинает петь впервые за почти два года. Это новая песня, которую Лиз никогда прежде не слышала, которая позже станет известна как «Песня Бетти».

Это далеко не лучшее исполнение Кертиса и не самый его прекрасный момент в качестве автора песен. Текст (надо сказать) по большей части банален, в основном о трансформирующей силе любви. По правде говоря, большинство любовных песен о том же самом.

***

Оуэн полностью посвящает себя Лиз во время ее восстановления. Он приходит к ней каждый день.

— Лиз, — спрашивает Оуэн, — когда ты была на дне океана, что дало тебе силы вернуться наверх?

— Я думала, что видела свои часы, плавающие на поверхности, но оказалось, что это была

твоя лодка.

— Что за часы? — спрашивает Оуэн мгновеньем позже.

— Когда я жила на Земле у меня были эти часы. На самом деле их нужно было отремонтировать.

Оуэн качает головой:

— Тебя вернули сломанные часы?

Лиз пожимает плечами:

— Знаю, это может показаться не таким уж важным.

— Ты можешь получишь новые часы на Другой стороне.

— Может быть, — снова пожимает плечами Лиз.

На следующий день Оуэн приносит Лиз золотые часы. Ее старые часы были серебряными, но Лиз не говорит этого ему.

Новые часы не являются карманными. Это женские наручные часы с браслетом из крошечных золотых звеньев. Не та вещь, которую бы выбрала для себя Лиз, но и этого она ему не говорит.

— Спасибо, — говорит Лиз, в то время как Оуэн застегивает браслет на ее узком запястье.

— Они подходят к твоим волосам, — говорит Оуэн, гордый маленькими золотыми часами.

— Большое спасибо, — повторяет Лиз.

***

В тот же день Лиз навещает Джен. Она вернулась к Оуэну, когда Эмили отправилась на свое обучение хранителя книг.

— Тебе нравятся часы? — спрашивает Джен. — Я помогла их выбрать.

— Они действительно милые, — произносит Лиз, почесывая Джен между ушей.

— Он не был уверен, что выбрать, серебряные и золотые, но я сказала брать золотые. Золотой — это отличный цвет, ты так не думаешь? — спрашивает Джен.

— Лучший, — соглашается Лиз. — Скажи, Джен, разве собаки не должны быть дальтониками?

— Нет. Кто так сказал?

— Это то, что говорят о собаках на Земле.

— Эти земные люди такие забавные, — качает головой Джен. — Откуда они знают, что мы дальтоники, если никогда не спрашивали? Они даже не могут говорить на нашем языке.

— Точно подмечено, — говорит Лиз.

— Там на Земле я однажды видела репортаж, в котором говорилось, что у собак нет эмоций. Можешь поверить в это? — Джен наклоняет голову. — Кстати, Лиз, я хотела бы поблагодарить тебя, что позволяла мне оставаться с тобой все это время.

— Это не было проблемой.

— И извини за тот раз, — понижает голос Джен, — когда я написала на твою кровать.

— Это забыто, — успокаивает Лиз Джен.

— Здорово! Я бы не смогла вынести, если бы ты злилась на меня.

Лиз качает головой:

— Я не злилась на тебя.

— Оуэну гораздо лучше сейчас, — говорит собака. — Он учится говорить на собачьем и все такое.

— Ты не злишься на него, даже чуть-чуть? — спрашивает Лиз.

— Может быть, самую малость в начале, но не больше. Я знаю, он хороший человек. И он сказал, что ему жаль. И я люблю его. А когда ты любишь человека, ты должен прощать его иногда. И это то, что я думаю.