Другая земля. Лесовичка
Шрифт:
Одет он был в белую рубашку, ворот был расстегнут так, что обнажалась рельефная ключица, темные бриджи, белые чулки, которые сковывали атлетически вылепленные ноги, а обут в кожаные башмаки с простыми железными пряжками.
Молодой человек сидел довольно просторном кабинете, стены которого были обиты деревом. Темно-синее сукно письменного стола, идеально сочеталось с обивкой мебели, расставленной в комнате. Диван, три кресла, с позолоченными ножками и подлокотниками, небольшой стол, на котором расположились несколько фужеров и графин с темной жидкостью. Два книжных шкафа, словно отражения стояли друг напротив друга,
Как только молодой человек услышал, как дверь из темного дерева приоткрылась, резко поднял голову, дыхание его участилось. Он отбросил перо и начал искать сюртук, висевший позади него на стуле.
– Расслабься, Алоис, это всего лишь я, работай, – улыбнулся вошедший в комнату Лиам и захлопнул за собой дверь, подойдя к столу.
Молодой человек поднял серо-голубые глаза на шамана, продолжая сжимать перо. Лиам взял несколько исписанных листов бумаги и быстро ознакомился с содержанием. Затем он вытянул листы впереди себя и долго сравнивал написанное, подняв правую бровь.
– Ты не говорил, что умеешь писать абсолютно разными почерками. Что это дар или ты в детстве подделывал документы матушки? – задал провокационный вопрос шаман, отложив листы, внимательно посмотрел на молодого человека.
– Не скрою, милорд, была попытка подделать несколько подписей, матушкиного управляющего,– улыбнулся Алоис, зажмурив глаза, чтобы немного расслабить их.
– Но несколько подписей ничто по сравнению с вашим почерком, – покачал головой Лиам, присев в кресло неподалеку от письменного стола, жестом указав молодому человеку не делать лишних протокольных движений.
– О, милорд, – протянул Алоис, – мотив, побудивший меня заняться чистописанием, прост. Когда я был маленьким, иногда проказничал так, что отец запирал меня в библиотеке на пару часов. Сначала я недвижно сидел это время, а потом освоился и предпринял попытки читать книги, сначала искал буквы, потом понимал предложения, затем и прочитывал всю книгу. После того, как я немного подрос, отец разрешил мне пользоваться его библиотекой. Я даже составил картотеку библиотеки, хотя она у отца уже была. Однажды я обнаружил книгу «Тридцать три письма к мужчинам» популярной романистки, Энрики Падд, времен молодости моего деда. Я прочитал эти письма, а потом представлял, каким почерком она могла писать эти письма друзьям, юристам, философам, соседям. Вот откуда я научился писать разными почерками.
– Неплохо, – отозвался Лиам, чуть прикрыв ребром ладони глаза, – я убедился в правильности своих суждений относительно тебя, Алоис. Я вижу в тебе большой потенциал. Секретарь – это лишь начало твоей карьеры, ведь тебе еще нет и двадцати.
Шаман встал с кресла и приблизился к письменному столу. Он смотрел на своего секретаря с нескрываемой заинтересованностью, прямо в глаза, просверливая своими черными зрачками.
– Мне говорили, что ты – хороший стрелок, прекрасно держишься в седле и готов служить императору! – тихо, но твердо проговорил Лиам, уперев руки в крышку стола.
– Я служу Вам, милорд. Перед смертью отец сказал мне, что в Ваших руках моя судьба, – покачал головоймолодой человек, смело глядя на своего господина.
– Вот и послужи, – кивнул шаман, – а пока тебе следует отдохнуть, развеяться. Скоро королевская охота предстоит. Я не
– Как Вам будет угодно, милорд, – ответил Алоис, отложив, наконец, перо.
– А теперь спать, юноша. Завтра новый день, придется решать новые проблемы, которые накопятся за эту ночь, – распорядился Лиам, захлопнув папку с пергаментом прямо перед носом у Алоиса.
Юноша встал со стула и накинул камзол.
– Спокойной ночи, милорд, – раскланялся Алоис и покинул кабинет, предварительно сложив аккуратно бумаги стопкой.
– Спокойной ночи, мой мальчик, – как можно мягче проговорил шаман, проследив, как дверь за секретарем закрылась. Сам же он сел к письменному столу и начал вчитываться в листы пергамента, оставленные Алоисом на столе.
Глава 2
Молодая женщина лежала в постели и безучастно ко всему смотрела в потолок, украшенный круглым плафоном, с изображением фигур ангелочков, держащими в руках гирлянды цветов. Голубые, как небесная лазурь, глаза были широко распахнуты, нежные розовые губки были чуть приоткрыты. Светлые локоны разметались по вышитому желтым шелком стеганому одеялу. Одета она была в легкую ночную сорочку, голые руки безвольно лежали на одеяле. Лицо, шея и плечи оголены, но были столь бледны, что болезненное состояние особы было на лицо.
Лучи дневного света падали на одеяло, но лицо оставалось в тени. Стены комнаты были покрыты шелковой обивкой нежного персикового цвета. Мебель в комнате была так же пастельных цветов зеленого оттенка.
Женщина глубоко вздохнула и тут же закашляла. Взяв с прикроватного столика чашку, она сделала большой глоток и с усилием выпила содержимое. В это самое время в дверь предупредительно постучали. Без объявления имени, в комнате появился Генрих и преклонил голову.
– Мое почтение, сударыня, – произнес он, приблизившись к лежащей женщине, – осмелюсь ли я узнать о Вашем самочувствии?
– Стабильное, – проговорила тихо женщина, прикрыв глаза, словно появление мужчины ее раздражал, больше, чем луч дневного света.
– Улучшения не предвидится? Что говорят Ваши доктора? – сложил руки на груди, спросил Генрих, сев в ближайшее кресло, чуть поодаль от больной.
– О, эти доктора всё врут! Какое улучшение может последовать после перенесенной мною лихорадки? А, тем не менее, врачи наперебой твердят мне о здоровом цвете лица. Я же знаю, что это не так. Ах, как я несчастна! Я одинока и …– ответила женщина, глядя на мужчину. Она запнулась, когда заметила, как Генрих приблизился к постели и присел на край. Проведя рукой по своим волосам, внимательно изучал лицо женщины. Наконец, он произнес довольно мягко:
– Эйлин, душа моя, кроме того, что являюсь Вашим супругом, смею напомнить, что я Ваш друг, и отец Вашей дочери. Разве после этого Вы можете обвинять меня в Вашем одиночестве?
– Вы заставили меня грустить, я вынуждена жить затворницей, я лишилась друзей, и все потому, что последовала за Вами сюда, в эту дыру Винансен! –женщина подняла руку и отбросила несколько светлых прядей назад.
– Я надеялся, что свежий воздух поместья, ведение хозяйства и общение с дочерью заставит Вас вспомнить о своих материнских обязанностях и напомнит Вам о том, что Вы – герцогиня Принарри.