Другая. Книга 2
Шрифт:
— Что….т — ты…
Обеими руками сжимая горло, я боялась задохнуться. Воздух в легких кончался, а жгучая невыносимая боль вокруг шеи — нет. Я пыталась разглядеть хоть что — то, чем можно было прекратить боль, хоть что — то, чем можно было убить эту девчонку, но в глазах предательская темнота…
— Боги! Что ты сделала?!
Словно сквозь сон услышала я, затем меня рывком подняли с пола. Горячие непривычные прикосновения дарили только новую боль: плечи, за которые меня трясли, горели огнем.
Пелена сходила вместе со слезами. Передо мной был тот самый альфа. Он казался напуганным и …удивленным?
—
Я поняла, что могу дышать нормально. Медленно, не веря своим ощущениям, опустила руки. Боль отступала, но что — то нестерпимо горячее прожигало кожу. Не прикосновения этого волка, а что — то внутри, под кожей, в самих венах.
***
Дагрин не находил себе места. Зачем они остались, зачем Кайлин убедила их, что альфа не опасен?! Он заключил под стражу отряд, на который сам же напал. Да и про ведьму он успел забыть, потому что последние три луны пытались добраться до Лэнииля.
Хорошо хоть альфа не додумался их брать под стражу или отдавать клану дикарей.
— Гайя, почему ты не говорил нам, что ты лиса?
Вот уже сотый раз подряд Хвитт задает этот вопрос, на что девушка пожимает плечами. Она явно заинтересовалась в том, чтобы остаться среди волков, что осуждали все, кроме Кайлин. Та упорно защищала альфу.
Под вечер она вернулась. Никогда прежде не светилась такой радостью в глазах, никогда ее слабая улыбка не оставалась на лице более минуты. Но как только она вошла в шатер — не переставала улыбаться.
— Она очнулась, она свободна, Даг! Представляешь, что это значит? Представляешь?
Протянула кулон, что оставил отец. Раньше он всегда думал, что родители подарили ему какую — то безделушку, но только в память о них не снимал его. Черный камень помутнел, изменил форму, превратившись в небольшой островатый осколок. На конце виднелась кровь, которую тут же почуял Хвитт.
— Что она опасна? — усмехнулся тот, морща нос от запаха крови ведьмы. Дагрин убрал кулон в карман, решив, что наденет его тогда, когда окончательно смоет остатки крови.
— Нет, глупый! — Кайлин все еще пребывала в каком — то бреду. — Мы вернули ее силу!
Даг покачал головой. И что с того? Полубог еще жив, он наверняка найдет способ убить ведьму. А что может та, кто не управляет своей магией в полную мощь? Он прекрасно помнил, как эта безумная девушка раскидала его собратьев по поместью, почему — то твердила, что не нанесет им вреда. А Кайлин, глупышка, верила. Да, ведьма их не убила, но не спасла от полубога!
Когда радостные речи сестры закончились, Даг отвел ее в сторону и шепнул:
— Ты же не касалась ее?
Та мотнула головой. Но зеленые глаза неестественно блеснули. Она что — то видела и это ей явно не понравилось. Только вот если Кайлин решится коснуться безумной девушки, скрыть уже ничего не получится: она плохо контролирует свою силу, поэтому о судьбе ведьмы узнают все, кто будет рядом.
— Не хочу расстраивать. Не хочу.
Огромный лагерь волков тянулся вдоль реки. Вне шатра шло очередное веселье, поддерживаемое не только пьяными криками клана Кхаш — ри, но и самим кланом Ашатри. Видимо, альфа решил устроить очередной праздник, только вот поводов для радости он не видел. Ведьма вернула силу, но она осталась одна. Даг знал, что полубог убивал всех ведьм, то ли в поисках
Праздник продолжался всю ночь. Его звали присоединиться: огромные волки из клана Кхаш — ри то и дело подливали ему крепкую настойки, а полуголые девицы из этого клана зазывно танцевали вокруг огромного костра. Музыка волков была пленяющей, дикой и даже пугающей. В этой расе всегда было что — то больше, чем пустая жажда к борьбе. Их преданность природе и собственным богам поражала. Волки и волчицы долго кружили в танце, непристойно, яростно, словно боролись за что — то. Крики мужчин и женщин вторил кожаный барабан, несколько неизвестных инструментов, в какой — то момент настойка начала действовать и на него.
Он подался быстрым движениям волчицы, которая вывела его в круг, сначала плясала к нему спиной, потом терлась и гладила руки, грудь, спину. И он бы пошел за ней, когда та схватила за руку и потащила прочь. Но не вовремя посмотрел сквозь костер.
Она стояла возле наспех сотворенного алтаря. Почему он не заметил этого раньше? Но увлеченный танцем, выпивкой, он мало соображал. Только сейчас, когда альфа коснулся ножом ее ладони, когда блеск стали ударил в глаза, он очнулся.
Без толики магии, только жалкие клочки ощущения силы, он бы не понял, что это ведьма. Ее черные короткие волосы мало напоминали те длинные роскошные серебристые пряди. Но глаза, глаза, которые сверкали сквозь костер, отражали свет луны — он ни за что не забудет.
И она смотрела на него. В этом взгляде не было отчаяния, мольбы, слез. В этом взгляде была сила и решимость. Ему на секунду показалось, что ведьма улыбнулась, затем нож разрезал ладонь альфы.
Что за обряд? Но волчицы, которая все это время зазывно шептала что — то на ухо, не стала больше ждать и дернула его за руку.
***
Морриус ощутил слабость, когда их руки соединились. Горячая кровь пульсировала в ладонях, разжигая какой — то странный огонь. Боли почти не было, но слабость, путающая сознание, приносила все больше беспокойства.
Правильно ли он сделал, послушаввидящую? Вернуть ведьме силу, чтобы провести обряд по разрушению истинности? Маги из его клана подтвердили, что это может помочь, но только ослабит волка… Но он потерял его, покинув Туманные Острова, так что слова Кайлин о том, что его вторая ипостась жива — не внушали доверие. Хотя он изначально не думал, что девушке удастся снять проклятый артефакт. А зря.
Ведьма изменилась. И дело было не в ее волосах, заживших шрамах или неестественно блестящих глазах. Когда он увидел ее в лесу, подумал, что перед ним очередная рабыня, которую послали боги ему в наказание. Она была жалкой, слабой, без какой — либо магии вообще. Та ненависть, которую он питал к ней все это время, заглушенную, но не исчезнувшую, проявилась вновь. За пару дней стало понятно, что ненавидеть того, кто тебя не знает — бесполезно. И он решил закончить хотя бы одно из своих дел — разорвать истинность с ее дочерью, если та вообще жива.