Другие правила
Шрифт:
Добровольцы слушали не шевелясь. Марина прошептала Глебу на ухо:
– А тебе и вправду можно в учителя. Смотри, как они все тебе в рот глядят…
Глеб улыбнулся.
– А ты что молчишь, Максим? – повернулся он к Гирину. – Скажи свое веское слово!
Гирин крякнул.
– А чего тут еще говорить? Я и не знаю даже… Хотя вру, знаю. Помню, когда я еще маленький был, батя мой все мечтал не ходить на работу. Эх, говорит, на травку бы сейчас, куда-нибудь под яблоньку. Не вставать по утрам, не вкалывать по пять часов, а на рыбалку смотаться или там в лес по грибы. В жару – холодная окрошечка на веранде… Вечерком –
– Да нет, мы все поняли! – ответили добровольцы вразнобой.
Неожиданно вездеход перестал трястись и раскачиваться, и мощные двигатели загудели ровно, без взревываний. «Ирбис» выкатился из каньона и уверенно побежал по обширному плато.
– Глеб! – крикнул Руслан. – Подъезжаем!
– Ага! – весело сказал Жилин и нащупал за спиной тяжелый шлем. – Передай там, как подъедем, пусть строятся в круг!
– Что?.. А, нуда!
Вскоре «Ирбис» остановился в сотне метров к югу от кратера Соам. Слева две мезы – небольшие столовые горы – поднимали свои квадратные склоны на фоне фиолетового неба. Справа озером беспросветной тьмы разливалась чаша кратера, посередине которого слабо отсвечивала центральная горка.
– Выходим!
Один за другим добровольцы выбрались на броню. Ночь была морозная и ясная. С востока светил Деймос – цедил свет, как три Венеры зараз, и угловатая туша вездехода отбрасывала зыбкую тень. На западе быстро всходил Фобос, но ярче этих маленьких блестящих пятнышек – местных хилых лун – сиял царственный Юпитер.
А станция, похоже, спала. Нигде ни огонька, прямоугольные бункера, крепко сидящие на высоком, плоском холме, отсвечивают зеркальными блистерами. Купола постов стоят раздраенные – заходи, бери что хочешь…
Жилин прижал к боку маленький контейнер с письмами и посылочками и двинулся к штабному куполу. Надо будет кому-то выволочку сделать, думал он. И хорошую. Не хотите защитные системы активировать – не надо. Но люки-то можно было задраить?..
В тамбуре Жилина встречал дежурный диспетчер. Это был худой, черный, с жесткой щеточкой усов человек. Глаза его были мрачны, и с лица не сходила угрюмость.
– Почту привезли? – спросил он громко. – Почту привезли?
– А як же! – ответил Глеб, перехватывая контейнер.
– Говорите громче, я глуховат! Я глуховат!
– Привезли! – повысил голос Жилин и похлопал по контейнеру. – Всем хватит!
Вдвоем они прошли в штаб. Выглядел он необжитым, как на всякой новой станции, но не запущенным. Обшивка блестела, словно протертая влажной тряпочкой – ни пылинки, ни соринки нигде.
– Наши в кают-компании все! – объяснял диспетчер. – Одни на смену, другие со смены уже! Чаи гоняют! А меня вперед послали, чтоб сказал, когда подъедете! А вот дудки! – Он хитро улыбнулся и вышел из роли бирюка. – А вот дудки!
Диспетчер
– Выходи, работнички! Почта!
В кают-компании за столом сидели десять человек, кто в рабочих комбинезонах, кто в скафандрах с откинутыми колпаками. Они походили на монахов в трапезной, но при слове «почта» мигом утратили постный вид и благочиние.
«Работнички» загалдели, задвигались и окружили Жилина со всех сторон. Даже сверху, со стула, заглядывал лохматый инженер-контролер.
– Спокойней, спокойней! – осадил их Жилин. – Всем есть, никого не обидим. Сейчас… – Он достал пакет. – Так… Пер Гранквист! Есть такой?
– Есть, есть!
К Жилину пробился голубоглазый, светловолосый викинг с нашивкой строителя-энергетика на рукаве – желтая молния на черном щитке. Викинг улыбался от уха до уха.
– Тебе аж две посылки (в толпе застонали от зависти) и три письма… хм… от Карин, от Евы-Лотты и еще от Бетан! Держи!
– Ну, Пелле! – веселились в толпе. – Ну, тихоня!
Изрядно зарозовевший, Пелле сграбастал свою долю сокровищ и протолкался в коридор. А толпа все не могла успокоиться:
– Вот вам и Пимс!
– Недаром же говорят: в тихом омуте черти водятся! Вот вам, пожалуйста!
Жилин вынул следующий пакет.
– Люка Кампана!
– Мне, что ли? – подскочил дежурный диспетчер. – Мне, что ли?
– Ты Люка?
– Я Люка!
– Тогда – на! – Глеб протянул диспетчеру два конверта и объемистую посылку.
– Все. У меня перерыв! – объявил осчастливленный Люка и, держа почту над головой, стал пробиваться к двери. – У меня перерыв!
– Михаил Завьялов! Посылка тебе… да, и вот еще одна, маленькая… Тебе? Тебе. Писем нет, наверное, в самой посылке. Лю Шуйбэнь!
– Его нет, он на смене!
– Давайте, я передам!
– Держи! Вот… и вот. Федор Привалов! На-ка вот… Ага, тут что-то булькает! Олег Потапенко! Это тебе… Нет-нет, эту вот. Чуешь, как салом пахнет? Нгуен Тхань Хиен! Держи… Стоп-стоп, не убегай! Это тоже тебе… Да не за что!
Жилин поставил контейнер на стол и вынул то, что лежало сверху.
– Санджей Гопал!
– Я! Я! – всполошился лохматый и, как коршун, кинулся на причитающуюся ему посылку. Кают-компания пустела на глазах. Люди, по полгода не получавшие весточки от родных и любимых, рассеялись по модулям, чтобы в одиночестве, не пряча чувств, разбирать детские каракули и смаковать гостинцы. Конечно, есть видеосвязь, но изображения разве коснешься? Разве уловишь запах ЕЕ духов? Да и что это за связь, когда скажешь «люблю» и ждешь полчаса, пока радиоволны изволят донести слабенькое «я тоже…» Нет, никаким транскрипторам письма не извести – как слали их люди, так и будут слать. А бересту ты получишь или пласт-папир, не важно. Радость-то одна.
– Андрей Бранкевич! – прочел Жилин.
– Это мне! – залучился невысокий сухощавый человек средних лет со светлыми волосами «ершиком» и со светлыми выпуклыми глазами. – Это я!
Жилин усмехнулся и запустил руку в контейнер.
– Тут вам посылочку прислали и… так… и письмо.
– Это от Тамарочки, наверное!.. Ага! Спасибо!
– Да ради бога… Тут еще от Генерального уполномоченного по Проекту… – Жилин выудил пару плоских, как открытка, информатов. – Вы бригадир?
– Угу…
– Ладно, потом поговорим… Роман Белкин!