Другие тени Земли
Шрифт:
— Миры Окраинных Колоний, — сказал Айдас — Бальтус с его снегом, грязью и иллирионом; Кассандра со стеклянными пустынями, огромными, словно земные океаны, бесчисленными джунглями голубых растений, с пенящимися реками галениума — и с иллирионом; Салинус, иссеченный пещерами и каньонами глубиной в милю, с континентами, заполненными мертвенно-красными болотами, с морями, со дна которых поднимаются города, построенные из кварца — и с иллирионом…
— Окраинные Колонии — это миры со звездами, более молодыми,
— Тобиас… Он на одной из иллирионовых шахт Табмэна, — сказал Айдас.
Голоса зазвучали напряженней, взгляды то опускались к земле, то взлетали к небу.
— Айдас, Линчес и Тобиас — мы выросли на безводных камнях экваториальной части Табмэна, в — Аргосе, под тремя солнцами и красной луной…
— …и на Аргосе тоже есть иллирион. Мы были буйными — нас звали буйными. Две черные жемчужины и одна белая, с шумом катающиеся по улицам Аргоса…
— … Тобиас был черным, как Айдас. Я один в городе был белым…
— …но не менее буйным, чем Тобиас. И однажды ночью нам сказали, что мы бешеные, что мы потеряли головы от блаженства…
— …золотая пыль, скапливающаяся в трещинах скал, если ее вдохнуть, заставляет глаза мерцать невиданными цветами, и в ушах начинают звучать новые мелодии, и чувствуешь такой восторг…
— …под влиянием блаженства мы сделали портрет мэра Аргоса, прикрепили его к летательному аппарату с часовым механизмом и запустили над городской площадью, а из динамиков звучали стихи, высмеивающие влиятельных граждан города…
— …и за это мы были высланы из Аргоса в необитаемые области Табмэна…
— …а за пределами города была только одна возможность выжить — спуститься в море и работать, пока не забудется позор, в подводных иллирионовых шахтах…
— …и мы трое, которые под влиянием блаженства никогда ничего не делали, а только прыгали и смеялись…
— …мы были наивными…
— …мы спустились в шахту. Мы работали в воздушных масках и водолазных костюмах на подводных разработках Табмэна целый год…
— …год на Табмэне на три месяца длиннее, чем на Земле, и там шесть времен года вместо четырех…
— …и в начале нашей второй, цвета морской волны, осени, мы решили уйти, но Тобиас не пошел с нами. Его руки уловили ритмику волн, куски породы удобно ложились на его ладони…
— …и мы оставили нашего брата в иллирионовой шахте, а сами двинулись в путь среди звезд, боясь…
— …понимаете, мы боялись, что раз наш брат Тобиас нашел что-то, оттолкнувшее его от нас, то один из нас тоже может найти нечто, что разделит и нас двоих…
— …поскольку мы считали, что нас троих разлучить нельзя, — Айдас посмотрел на Мышонка. — И нам не до блаженства.
Линчес моргнул.
— Вот что значит иллирион для
— Еще несколько слов, — сказал Катин с другой стороны тротуара. — В Окраинных Колониях, включающих на сегодняшний день сорок два мира с населением около семи миллиардов человек, практически каждый какое-то время занимается работой, имеющей отношение к добыче иллириона. И, я полагаю, каждый третий работает в той или иной области, связанной с его производством и переработкой, всю жизнь.
— Такова статистика, — подтвердил Айдас, — для Дальних Колоний.
Взметнулись черные крылья: поднялся Себастьян и взял Тай за руку.
Мышонок почесал затылок.
— Ладно, плюнем в эту речку и пойдем на корабль.
Близнецы спрыгнули с перил. Мышонок наклонился над пышущим жаром ущельем и сморщился.
— Что это ты делаешь?
— Плюю в Геенну-3. Цыган должен плюнуть три раза в каждую реку, которую он переходит, — пояснил Мышонок Катину, — иначе непременно будут неприятности.
— Мы живем в тридцать втором столетии! Какие неприятности? Мышонок пожал плечами.
— Я ни разу не плевал в реку.
— Может, это только для цыган?
— Я очень милым это нахожу, — сказала Гай и перегнулась через перила рядом с Мышонком. Над ними в струе теплого воздуха парил крылатый зверь. Вдруг он исчез в темноте.
— Что это? — внезапно спросила Тай.
— Где? — выпрямился Мышонок.
Она показала рукой на обрыв.
— Эй, — сказал Катин, — да ведь это тот слепой.
— Тот, который вмешался в твою игру!
Линчес протиснулся к перилам.
— Он болен, — альбинос сузил свои цвета крови глаза. — Этот человек — он болен.
Завороженный мерцанием, Дэн, огибая каменные глыбы, спускался к лаве.
— Он же обожжется! — воскликнул Катин.
— Но он не чувствует жара, — возразил Мышонок. — Он не видит и, наверное, ничего не понимает!
Айдас, а за ним и Линчес, раздвинув остальных членов экипажа, побежали вверх по мосту.
— Бежим! — крикнул Мышонок, бросившись за ними. Себастьян и Тай кинулись вдогонку, оставив позади Катина. Спустившись на десяток метров, Дэн остановился на камне, вытянув руки перед собой, готовясь прыгнуть в огонь.
Они были на середине моста, а близнецы уже перелезали через ограждение, когда чья-то фигура появилась на обрыве над тем местом, где стоял старик.
— Дэн! — лицо фон Рея пламенело в обволакивающем его свете. Он прыгнул. Обломок сланца вылетел из-под его ноги и разбился впереди него, когда он проехался по склону. — Дэн, стой!
Дэн прыгнул.
Его тело, пролетев шестьдесят футов, рухнуло на выступ скалы, перевернулось и свалилось вниз.
Мышонок вцепился в ограждение, перегнулся, навалившись животом на перила.