Другие времена, другая жизнь
Шрифт:
Так всегда бывает, когда начинаешь копаться в совпадениях, подумал он. Все разные и все неприятные.
— Нет-нет! Всего этого не хватает на более или менее обоснованные подозрения против нее. Об этом и речи нет! — поспешно сказал прокурор, подняв для убедительности обе ладони, словно отталкивая только что зародившееся в пространстве перед ним необоснованное подозрение. — До этого далеко. Очень далеко. Я попытался сейчас оценить улики, и прямые, и косвенные, как мы это обычно делаем, по отдельности
— Мы пришли примерно к такому же заключению, — поддакнул Юханссон.
— Единственно разумному. Разумеется, мы не можем пройти мимо альтернативных версий убийства. Я имею в виду, что все могло произойти и без участия Штейн.
— Как ты себе это представляешь? — невинно спросил Юханссон, хотя прекрасно знал, что сейчас услышит.
— Ну… вспомни хотя бы свидетельство комиссара Бекстрёма. У него совершенно иная точка зрения, нельзя же сбросить со счетов его мнение, ведь именно он руководил следствием.
— Да, конечно… руководил.
— Бекстрём — очень опытный полицейский, — сказал прокурор. — Знаешь, этакий старый филин…
Юханссон одобрительно покивал, он не ожидал такого развития разговора — прокурор его удивил.
— Это точно: из настоящих старых филинов, — с максимальной доступной ему теплотой подтвердил Юханссон. Филин и есть филин, подумал он. — Гомосексуальный след, безусловно, заслуживает внимания.
Если иметь глаза на затылке, как у тебя, ехидно подумал он.
— Как ты смотришь на то, что мы спишем это дело? Против Штейн?
— Спишем как полностью несостоятельное.
— И следствие, которое твои ребята провели — между прочим, образцовое следствие, я специально подчеркиваю — образцовое, — останется в этих стенах. — Бодрости у прокурора заметно прибавилось.
— Конечно-конечно, — согласился Юханссон. — В противном случае это будет чистой воды оговор. — Как быстро ты сможешь подготовить все бумаги?
И тогда я поговорю со своими, решил он.
— А когда ты хочешь их иметь?
— Лучше всего прямо сейчас.
Если ты начнешь вилять, я удушу тебя собственными руками, подумал Юханссон.
— После ланча, — осторожно предложил прокурор. — Мне понадобится несколько часов — ну, сам знаешь, отточить формулировки, — и во второй половине дня ты получишь заключение.
— Договорились, — согласился Юханссон.
Лучше бы ты ничего не оттачивал, подумал он. Обрежешься!
— Сожалею, — сказал Юханссон час спустя на оперативке. — Прокурор наотрез отказался принять дело. Перепугался до смерти, бедняга.
— Такова жизнь, — философски заявил Викландер.
Уж из-за Эрикссона-то мне бессонница не грозит, подумал он.
— Да, стокгольмская полиция вряд ли сможет
Хоть Бекстрёма там уже и нет, тут же мысленно усмехнулась она.
— Доработались, так их… — высказалась решительная Мартинес.
Трусы чертовы! — продолжила она про себя. Будь это не Штейн, от нее бы мокрого места не осталось.
— А я думаю, это очень правильное и мудрое решение, — сказала Маттеи. — Несмотря на то что Юханссон рассказал нам в пятницу, неопровержимых доказательств, что Эрикссона убила именно Штейн, у нас нет.
— Это тоже верно, — кивнул Юханссон. — И еще: я попросил бы всех зажмуриться. — Он улыбнулся. — А теперь пусть те, кто считает, что мы поступили правильно, поднимут руку. Раз, два три, открываем глазки.
Трое из четырех моих сотрудников, подумал Юханссон. Однако сам он поднял обе руки, так что рук снова было пять.
— У тебя еще будут шансы, Мартинес, — доброжелательно кивнул он ей. — Хочу, кстати, воспользоваться случаем и поблагодарить всех за отличную работу. Подчеркиваю — всех, всю группу.
Остается самое трудное, подумал он.
После ланча Юханссон встретился с двумя сотрудниками из отдела контршпионажа. Они дали ему объективку на Майкла Лиску, родившегося в Пеште в 1940 году и ставшего в 1962 году гражданином США.
— Мы знаем не так уж много о наших американских друзьях по причинам, которые тебе наверняка известны, — сообщил ему интендант полиции, заместитель начальника отдела, — но про друга Лиску все же кое-что накопали. Здесь все. — Он протянул Юханссону дискету. — Не так много, как я уже сказал.
Стоило бы узнать и побольше, мир меняется, подумал Юханссон, но вслух не сказал. Пусть этим занимаются другие.
— А можешь вкратце рассказать, что там есть, на этой дискете? — попросил он.
— Разумеется.
Майкл Лиска работает на ЦРУ уже около тридцати лет, до этого был в разведке военно-морского флота. В мире разведки и шпионажа о нем ходят легенды, особенно сейчас, когда он уже не так засекречен. Утверждают, что операцию «Роузвуд» спланировал и организовал именно он.
— Впрочем, в последнее время он больше ездит по миру и выступает с лекциями, — сказал интендант. — Дал несколько интервью по американскому телевидению, очень удачных. Лектор, говорят, он тоже хороший. И у нас бывал, последний раз в декабре, когда военные проводили конференцию в Карлбергском замке.
В период активной деятельности Лиска работал главным образом за границей, в основном в Европе, более всего интересовался, естественно, странами за железным занавесом, но выполнял задания и в Скандинавии, в том числе в Швеции.