Другие. Экзистенциалист
Шрифт:
Все эти воспоминания, разговоры о Фениксах, Майя, скрипачка — они заставляли меня думать только об одной женщине. Я не мог бы назвать её имя даже сейчас, наедине с собой, слишком больно прозвучало бы оно в пустоте квартиры, в пустоте жизни. Отразилось бы гулким эхом от стен, прокатилось сквозь меня, разрывая сердце на части, рассыпая его осколками по моим же холстам.
Кисти скользили, выводя знакомые очертания, я добавлял цвета, выводил каждое перо, иногда прикрывая глаза и, представляя, как по идеально гладкому, огненному телу мог бы так же водить мягкими кисточками, вызывая
Невольно я касался пальцами своего рисунка, и невысохшая краска ложилась на них ярким желтовато-оранжевым слоем. Я правил рисунок, добавляя мелких деталей и всё равно не мог удержаться, чтобы не любоваться образом, который переносил из головы на холст.
Феникс. Сильный. Смелый. Самый невероятный изо всех.
Я знал, как сделать так, чтобы не приносить мучения. Но не мог добраться до неё. До той, которая изо дня в день появляется из-под моей руки.
После этой ночи я запретил себе рисовать Феникса. Выбросил краски, которые могли бы составить огненную палитру, вымыл кисти, убрал подальше последнюю картину и попытался погрузиться в привычную жизнь.
День за днём. Я должен был вытащить себя из этой пропасти.
К Майе забегал некоторыми вечерами, мы болтали ни о чём или разбирались с правками в книге, планировали благотворительный вечер. А после — мило развлекались.
Мои руки ласкали её тело кротко и сладострастно одновременно. Она свободно лежала на постели, разметав волосы по простыням и наслаждалась. Потом мы менялись местами, и Майя отвечала мне тем же. И эти игры были даже лучше, чем всё остальное, хотя бы потому, что я мог прикрыть глаза и представлять что угодно и кого угодно рядом.
Навязчивость образа Феникса так и не растворилась полностью, как бы я не старался, а перебралась с холста в нашу с Майей невинную интрижку. Я понимал, что оказался в тупике, но боялся искать выход, потерять то, что имел, хоть это и было ничем.
Стоило поговорить с Деном начистоту, он точно смог бы мне помочь. Да, поговорить с ним. С моей сущностью.
“Завтра же. Или сегодня. Вернусь домой и позвоню”, — думал я каждый вечер почти две недели к ряду, пока ранним утром не раздался телефонный звонок. Я снова не спал, рассматривая ту самую картину с Фениксом. Накануне мы провели приятный вечер с Майей, изучая отпечатанные экземпляры книги. Она была не против, чтобы я остался, но внутри у меня тревожно дрожало, и никакого желания затевать постельные игры не появлялось. Что-то происходило с Деном, но я никак не мог разобрать что именно.
Досчитав до третьего гудка, я поднял трубку.
— Льё, — довольно проговорил Денеб, — я Феникса нашёл!
— Чего? — удивился я. Мы же вроде убедились, что пока никого достойного нет. Две недели следили за архивами и бросили пару дней назад. — В буфере? — зачем-то мне понадобилось уточнить и так очевидную вещь.
—
— Денеб, — как можно строже сказал я, — выговор хочешь? Какая постель? Других способов не нашёл?
— Да я не был уверен, что она Феникс. Вот и решил совместить приятное с полезным.
— Ну напоил бы, главное что? Отключить мозг, — хотя, если посмотреть с другой стороны, нам нужен Феникс. Очень нужен.
— Напоил. Вернее, она сама напилась. Но с головой сложнее, контроль очень сильный. Пришлось вот…
— Только без подробностей, пожалуйста, — я поморщился. Жутко не люблю слушать интимные тонкости развлечений Дена, да и наблюдать за тем, как он откровенно завоевывает женщин, — тоже.
— Ну было весело.
— И она не догадалась?
— Не-а. Во всяком случае виду не подала. Думаешь, стала бы она тут со мной полночи вытворять всякое, если бы знала?
— Новенькая? Интересно… — всякую мелкую шушеру постоянно присылают в Москву, они как курьеры бегают по миру туда-обратно. Документы в архивы привозят, в основном.
— Вряд ли. Просто я хорошо маскируюсь. Либо она расслабилась. Фениксы тут по работе не бывают, значит отпуск или ещё что.
— Молись, чтоб не узнала ничего, — буркнул я.
— Да мне-то что? Это у неё проблемы будут, — откликнулся Денеб. — Но она классная, я и не думал, что Фениксы такие.
— Не все, Ден. Не все. Судя по тому, что ты сказал, уровень у неё всё же хорош.
— А он разве влияет?
— На стойкость и выносливость — да, конечно, — мне вдруг стало смешно, я представил лицо этой несчастной в момент, когда она узнает, с кем веселилась ночью.
— Приму это за комплимент.
— Ушатал девушку, да?
— Я тебе всё уже сказал! — злобно шикнул Денеб.
— Спокойно-спокойно. Не лезь в это, я как друг тебя прошу. Нашёл — отлично. Мы будем чуть внимательнее к тому, что происходит в тени и вне её, — я замолчал, прикидывая последствия и причины появления довольно сильного Феникса в Москве. Ничего хорошего в голову не приходило, особенно после того, как я вспомнил разговор с Сашей, — тебе бы исчезнуть. На случай, если она всё же догадается.
— Будет сделано. Льё…
— А?
— Я метку оставил. Она пока не знает. И самое забавное, что за ней эта… Ада… Сама пришла.
— За меткой? Денеб. Ты мощь. Но лучше спрятаться. Если она окажется не настолько умна, чтобы сохранить ваш небольшой секрет и метку в тайне, нам с тобой снова влетит. Не хочу напряженности.
— Я понял, — Денеб зевнул. — Ладно, пойду вздремну чуток, полюбуюсь на истинное лицо Феникса, пока есть возможность.
— Ден. Не сгори, — меня снова разобрал смех, только скорее нервный, чем какой-либо другой. Я повесил трубку и еле сдержал тяжелый вздох.
Ада.
Если бы Ден знал, кого поймал в свои цепкие татуированные руки. Сильнейший Феникс. Ученица Сёртуна. Любимая его ученица. Я перевёл взгляд на картину, и, не удержавшись, прикоснулся к изящным линиям.