Другие. Возрождение
Шрифт:
— Она боится грозы, — пояснил Льё, осторожно поглаживая меня по плечу.
— Лапушка, — Ден провел рукой по волосам.
Я переводила взгляд с одного на другого, и не могла ничего сказать. Вот они — оба передо мной, две причины моего беспокойства, моего сумасшествия. Такие разные: тёмно-карие глаза с оранжевыми огоньками и черные, по форме немного напоминающие миндаль; нежные чуть припухлые губы, так лучезарно умеющие улыбаться, и красивые четкие формы других, загадочно поднимающих уголок в намёке; сильные, украшенные сотнями картин и слов руки, самые решительные и нежные на свете, и изящные, с длинными пальцами, пахнущими краской, руки художника. Сущность.
— Мне никогда не сделать выбор, — шепнула я, содрогнувшись от новой вспышки молний. Мой голос утонул в грохоте стихии за окном, по навесу застучали первые капли дождя. Я потянулась к Дену и поцеловала его, так кротко и опасливо, будто юная девочка. Он грустно улыбнулся в ответ, и тогда я повернулась ко Льё, чтобы поцеловать и его тоже. Разные, совсем разные. Сильный и чуткий, заботливый и ласковый, решительный и изящный.
— Смотри, лапушка, — произнёс загадочно Денеб.
Они отпустили меня, чуть отойдя в сторону. Я почувствовала напряжение в воздухе и заметила, как образ Дена размывается, затягивая и меня в странную полутень. Льё улыбался уголками рта и взял сущность за руку, вернее за то, что теперь рукой назвать было сложно.
Дена больше не было: вместо него я видела небольшое тёмно-серое, клубящееся облако с вкраплениями огоньков. Облако проникало через пустой рукав в тело Льё. Он тоже выглядел странно и непривычно: у него отсутствовала рука, одно ухо, а лицо покрывали десятки шрамов. Ещё мгновение и Льётольв снова стал почти собой — вокруг него варился туман, а когда он попытался улыбнуться, вместо его лица я увидела Дена так чётко, что не поверила глазам. Они едины. Всё правда. Горькая правда.
— Простите меня, — выдавила я и бросилась к ним в руки.
— Тише, птичка… — сказал Льё голосом Дена.
— Милая, — добавил Льётольв уже сам.
Меня трясло от страха перед грозой, от ужаса той правды, которая открылась. В голове возникла мысль, что так нельзя, что это неправильно. Но мне нужна была точка, хотя бы сейчас. Такая, после которой невозможно ничего начать, но которой можно хоть что-то закончить. Убить сомнения, не дать выбору осуществиться.
— Я выбираю вас, — шепнула я, впиваясь поцелуем в их губы.
Они обняли меня, запуская руки под пальто, и я чувствовала холод одной руки и жар другой. И поцелуи были такими же — нежными и кроткими Льё, и страстными Дена. Большого труда мне стоило расслабиться и поддаться их ласкам, забыть, что они одно целое и разные мужчины одновременно. Тело помнило и прикосновения Денеба, и Льётольва, оттого реагировало с удвоенной силой. Пальто полетело нам под ноги, а я трясущимися руками пыталась снять рубашку с Дена-Льё, и боялась увидеть тело кого-то одного. Очередная вспышка молнии осветила их — сквозь чистую грудь Льё будто просвечивались, как сквозь тонкую бумагу, татуировки Денеба. Они резко подтолкнули меня к кровати, медленно опускаясь сверху.
— Адочка… Точно? — шепнул Льё.
— Да… Я так хочу.
— Лапушка… — Ден.
Их лица менялись местами, руки доводили меня до дрожи. Никогда со мной не бывало ничего похожего, это даже не два разных мужчины в постели. Это один, но разный. Голова пыталась найти хоть какую-то логику, но не могла. Мне с трудом дышалось, перед глазами кружилась и комната, и бордовый полог над кроватью, освещаемый молниями. Две самые лучшие ночи — в Будапеште со Льё, и в Москве с Денебом вне тени — слились воедино. На каждое горячее, страстное движение их тела я отзывалась протяжным вздохом или стоном. Изобретательность и чувственность Дена, складываясь с деликатностью
Лёгкие, почти воздушные прикосновения осыпали мои руки, грудь, живот, спускались ниже, к бёдрам, и я уже не знала, кого и чего я хочу больше. В пытках ощущений я не могла удержать судорог, пыталась закрыться всем, что попадалось под руки, чтобы не издавать ни одного лишнего звука, чтобы не выдавать своего удовольствия.
— Если хочешь, кричи, лапушка, помнишь? — послышался голос Дена.
Он как и тогда, давно, поднял меня над кроватью, поддерживая под спину и ноги, руками я уцепилась за Льё. Туман окружал нас, я снова чувствовала его и в себе, и вовне, его тепло, его заботу и бережную, невероятную любовь, помноженную на экзистенциальную страсть Льё. Безумие, которое не кончалось.
В какой-то момент мне показалось, что они разделились, и рук стало в два раза больше, столько ласки я никогда не получала сразу, одномоментно. Да, их точно было двое теперь — телесный Льё и туманный Ден, они кружили около меня, заставляя забывать обо всём: и о грозе за окном, и о том, что мы сейчас делаем. Я плыла по тёплым волнам наслаждения и удовольствия, от которого тело моё изнывало, покрываясь капельками пота, и светилось.
— Птичка, — шепнул Ден. — Тебе нельзя из тени… Держись.
— Тяжело, я хочу к вам, с вами…
— Не рискуй, милая… — вкрадчивый голос Льё.
Они снова слились воедино и, чтобы не допустить моего неконтролируемого выхода из тени, удерживали на предельном, но не максимальном уровне чувств.
— Прошу, — взмолилась я, не в силах терпеть. — Я хочу! Хочу! Слышите!
Мы опустились на постель, в нежнейшие шёлковые подушки, я уперлась руками в изголовье, и тихонько постанывала, стиснув зубы. В груди снова горело, горело во всём теле, переливаясь через край, как раскаленная лава. Волна сильнейшей, неописуемой сладости вырвалась откуда-то изнутри, перебивая всё остальное — необходимость дышать, понимать, думать, видеть и слышать. В ушах зашумело, а перед глазами потемнело. Меня уносило в край эйфории и греховного безумства. Тело существовало будто отдельно, словно не моё. Со стороны я слышала свои отчаянные всхлипы и слабые стоны, и вернулась только тогда, когда Ден — настоящий Ден — поцеловал мою татуировку, мой шиповник.
— Адочка… Не плачь, милая, — шепнул из-за спины Льё.
— Пусть плачет, она делает это красиво, — парировал Денеб, прижимая меня к себе. — Моя птичка.
— После такого ещё бы и не заплакать, я сам-то… — Льётольв ласково поцеловал меня в плечо. — Давайте просто отдохнём? Пока гроза не вернулась Адочка успеет заснуть.
— Ты бы хоть оделся, — буркнул Ден, но я чувствовала, что он делает это с по-доброму.
— Все свои, расслабься, — рассмеялся Льё, накрывая нас.
— Вы такие дураки… Даже подумать не могла, — улыбнулась я, всё ещё прячась на груди Денеба.
— Зато какие! — хохотнул он.
— Чуть не свели Феникса с ума…
— Ты сама ведь хотела, правда? — Льё исхитрился и приобнял меня.
— Наверное. Я уже не знаю, что это было. И стоит ли этого стыдиться.
— Это действительно говорит моя Ада? Устроившая соревнование в постели в первый же вечер нашего знакомства? — Ден дотошно укладывался в постели, обустраивая для меня "гнездо" из подушек.
— Это другое!
— Вы истинная пара… — то ли шутя, то ли нет, прокомментировал Льё, и мы замолчали, каждый, наверное, думая о своём.