Другие
Шрифт:
Саша не мог понять, что было тому причиной. Боли он не чувствовал.
– Вагоны движутся по кругу, и сейчас состав приползет, чтобы снова наполниться землей! – пояснил Жулин.
– Они перемалывают здесь сотни тонн грунта, – бросил Саша, осматриваясь и стирая кровь со лба. – Видимо, поиск керия не такое уж простое дело.
Он поднялся на ноги и тут же упал: вагон резко набрал скорость.
– В какой-то момент они расцепляются, а после снова сцепляются, – понял прапорщик. – Впрочем, пусть ездят как
– Спроси у инженера, как нам добраться до лаборатории, – приказал Стольников, кряхтя и снова вставая. – Скажи, что если он соврет, я пристрелю его.
Перегнувшись, он посмотрел вниз. Когда вагон проезжал мимо освещенного участка, ему удалось рассмотреть, что рядом с рельсами проходит третий рельс, контактный. Движение здесь регулировалось, как в московской подземке. Вероятно, в корпуса вагонов вставлялись датчики, которые не позволяли вагонам приблизиться друг к другу, а расположенный под днищем двигатель толкал вперед.
– Командир? – позвал Жулин.
– Спроси! – крикнул Стольников. – Спроси и скажи, что – пристрелю!
– Саша. Он вряд ли испугается этой угрозы.
Аккуратно ступая, насколько это позволял подвижный пол, капитан приблизился к Жулину. Под его ногами, глядя вверх и судорожно глотая кровь, лежал инженер Баженов. Стоило вагонетке заехать во мрак – он исчезал. Но только свет от редких настенных светильников освещал участок рельсов, инженер появлялся. Когда Стольников склонился над Егором, он заметил, что грудь инженера залита кровью.
– Так вот откуда на мне столько крови, – прошептал Саша. – Эй?
– От места загрузки вагонов… коридор… он один там… сто метров… – бормотал инженер губами с пузырящейся на них кровью и смотрел перед собой дико и бессмысленно.
– Две пули в спину, – тихо объяснил Олег.
Саша присел над инженером.
– Ты нам очень помог, старина. – Подумал и добавил: – Ты умираешь…
Баженов захрипел.
– Не может быть…
– Расслабься. Подумай о чем-нибудь хорошем… Ты помнишь, как в детстве выходил на улицу в первый весенний день и касался ручьев рукой?
Инженер обмяк и посмотрел на Стольникова.
– Держи меня за руку… Крепче.
Через несколько секунд кровь перестала пузыриться на его губах.
Некоторое время капитан и прапорщик ехали молча. Через минуту Олег повернулся к Стольникову.
– Ты это серьезно?
– Ты о чем?
– Ну, о первом весеннем дне, о ручьях?
– Так легче уходить. – Стольников подумал и добавил: – Мне кажется… Что он еще говорил?
Когда вагон остановился, они спрыгнули. Сделано это было вовремя. Через несколько секунд вагон рванул с места, как на старте Гран-при Монако.
– Дурдом, – выдавил Жулин.
– Это не просто бункер, – удаляясь от рельсовых путей, ошеломленно произнес Стольников. – Это завод. Вход в бункер – это всего лишь
– Много.
– Много? – удивился Саша. – Я бы сказал – очень много! Сколько нужно механизмов, рабочей силы и денег? Это же миллиарды долларов! И десятки тысяч людей!
– Чечня – дотационный регион, – заметил Жулин.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Я хочу сказать, что Алхоев, как говорят старожилы, появился здесь более пяти лет назад. Значит, еще до смерти Дудаева. То есть керий был найден еще при его жизни. Что из этого можно заключить?
– Что Дудаев пытался освоить элемент, обладающий огромной разрушительной силой, для укрепления своей власти в России?
– России – это мелко, командир, при всем к тебе уважении. Я думаю, здесь вынашивается план по установлению контроля над всем миром.
– Эка хватил, – пробормотал Стольников.
– Хватил, как надо. Сколько средств вливается в Чечню, скажи? И где эти средства? Разворовываются? Ты хочешь сказать, что Москва просто так дарит ворам-кавказцам свои миллиарды? В честь чего, интересно?
– Ты хочешь сказать, что освоение керия происходит на правительственном уровне?
– Или на внеправительственном, – отозвался, немного помедлив, Олег.
– Что это значит?
– Это значит, что здесь готовится база для исламизации сначала России, а потом уже – остального. Я не видел, как работает керий в соединении с солями, но если сюда вложены такие средства, значит, Саша, кто-то – точно видел.
– Все может быть, все может быть… – пробормотал капитан.
– Сколько людей пропало без вести в Чечне, а тела их не найдены?
– Порядка десяти тысяч, если верить статистике.
– Статистике – той самой, которая утверждает, что в России экономический подъем? – улыбнулся Жулин. – Я думаю, что исчезло безвозвратно не десять тысяч, а десять раз по десять тысяч. И все они – здесь. Когда умирают отработавшие свой срок, на их место приводят извне новых. Ты помнишь, Трофим говорил, что появляются новые люди? А ты видел хоть одного?
– Нет.
– И не увидишь. Как только в крепости оказывается чужак, его тут же передают Алхоеву. Трофим управляет городом единолично, и это его вполне устраивает. Ему не нужны штормы. И я почти уверен, что у него с Алхоевым договоренность – чехи не вырезают крепость, а атаман не допускает, чтобы кто-то из крепости бежал в Чечню Известную. Как странно – вспомни: нас взяли у водопада. Именно там, где мы вышли наружу. Меня и Крикунова атаковали тоже не случайно. Мы все должны были оказаться в городе. После этого, по договоренности с Алхоевым, Трофим распределил бы живой материал – кого на репродукцию к себе, в крепость, а кого на убой – на кериевые рудники.