Другое место (Понять вечность)
Шрифт:
Ободрённый улыбкой капитана, Садис продолжал:
– И-и, уважаемый Хиггинс, ви не узнаёте Садиса? А помните, что лично ви в день вступления на пост Президента, будь он не ладен, сделали с моей младшей дочкой? А ведь ей было всего 10 лет, и ни годом больше! Может быть, она вам показалась старше, ну тогда ладно… А потом ви тоже лично приказали отдать своим солдатам мою жену С'Ару, и их было много, этих солдат. После мне пришлось таки искать себе новую жену, буде та сказала, что после этого она уйдёт жить в казармы… Что с женщинами иной раз происходит: третьи роды, а вот, пожалуйста, надо ей идти в казармы, я вас спрашиваю?
По лицу Профессора Хиггинса вновь пробежала судорога, он издал непонятный звук и задёргал пристёгнутыми руками и ногами, пытаясь освободиться. Садис осклабился и повернулся к зрителям.
– У него с лицом что-то, – сказал палач, показывая пальцем на Хиггинса. – Оно же так дёргается, ви видите? Не может быть так, чтобы он меня не узнал. Я думаю, таки, узнал.
– Я полагаю, узнал, – кивнул капитан, скрестив руки на груди.
Лейтенант покосился на капитана:
– Может, всё-таки пора начинать? Мне чертовски хочется узнать тайну Опера Геймера, если она, конечно, есть.
– Да, действительно, – согласился Колот Винов и сделал знак Садису: – Начинай, пожалуйста, голубчик! Не томи!
– Слушаю и повинуюсь! – Садис сложил ладони на груди. – Господин капитан, прикажите своим ребятам для начала принести мой скромный походный чемоданчик.
– Принесите! – приказал капитан. – Только, Садис, зачем он тебе? Разве здесь не хватает оборудования? Тут все устройства – первый класс, высокие технологии! Они давно дожидались случая быть опробованными на своём хозяине.
Лейтенант захохотал, а Садис вновь молитвенно сложил руки на груди:
– Господин капитан! Если вы позволите, я всё же воспользуюсь своими старыми проверенными инструментами. Поверьте опыту палачейного мучителя с более чем тридцатилетним стажем: лучше древних инструментов для этих целей нет ничего. Придумывать тут что-либо просто бессмысленно, ведь всё уже давным-давно придумано. А всё это, – Он плавным взмахом руки обвёл кабинет интенсивной работы с инакомыслящими, – всё это уже просто излишества. Понимаете ли, чем проще пыточный инструмент по своей сути, тем меньше отвлекается пытуемый на технические нюансы, тем более он концентрирует своё внимание на ощущаемой боли, а, значит, тем вероятнее достижение успеха в работе сотрудника, занятого на сборе показаний.
– Какие интересные мысли! – с искренним восхищением сказал д'Олонго. – Он прямо философ своего дела!
Садис улыбнулся, польщённый, и скромно опустил глаза.
– О, – сказал капитан, – ты его ещё не знаешь. Садис вообще очень интересный и ценный человек. Вот, вроде, простой узбек, а какой мастер! Работает, прямо, как музицирует…
– Подожди, – перебил его лейтенант, – если он узбек, то он не музицирует, а узбецирует – это будет точнее.
– А, узбецирует, арменирует, евреирует, – махнул рукой капитан, – какая разница? Давай посмотрим, друг мой.
Наконец доставили чемоданчик Садиса. Лейтенант в который уже раз переглянулся с капитаном, поскольку трудно было назвать «чемоданчиком»
Щёлкнув замками своего чемодана, Садис склонился в поклоне и спросил:
– Прикажите приступать, господин капитан?
– С нетерпением жду, Садис. Начинай, пожалуйста! – благосклонно кивнул Колот Винов.
Садис поклонился ещё раз и начал аккуратно раскладывать свои рабочие инструменты на столике, который ему придвинули гвардейцы.
Лейтенант уважительно оттопырил нижнюю губу: набор пыточных принадлежностей подчёркивал высочайший профессионализм Садиса. От всех этих пилочек, щипчиков, тисочков, иголочек, крючочков и верёвочек с узелками веяло ужасом средневековых подземелий Святой инквизиции. Д'Олинго даже стало казаться, что в кабинете стало темнее, в углу запылал камин, пластиковые потолочные своды опустились и превратились в закопченные каменные, а на Садисе откуда-то появилась грязноватая хламида с капюшоном.
Лейтенант тряхнул головой, но видение не исчезало. Он посмотрел на капитана. Колот Винов в странном бархатном камзоле и при шпаге сидел в громадном резном кресле, даже не кресле, а просто троне каком-то. На его суровом лице играли отсветы колеблющегося пламени факелов.
Д'Олинго снова тряхнул головой, и видение исчезло: он по-прежнему сидел в кабинете, залитом яркими светом поляроидных плафонов. «Что за чертовщина?» – подумал лейтенант. – «Но капитан-то в камзоле здорово выглядел. Прямо монарх!» Он ещё раз тряхнул головой, сплюнул и стал внимательно следить за Садисом…
Среди инструментов палачейного мучителя были также и более новые, например, высокопоставленным зрителям попалась на глаза электродрель с набором самых замысловатых насадок. Садис настолько любовно раскладывал свой инвентарь, что капитану с лейтенантом показалось, что они присутствуют перед началом необыкновенного спектакля. Они даже задышали потише, стараясь не помешать этому возвышенному артисту, дающего представление в театре одного актёра.
Впрочем, это было не совсем верно, поскольку на сцене имелось и второе действующее лицо – Хиггинс.
– Да, всё гениальное – просто, – шёпотом сказал лейтенант.
Капитан наклонился поближе и тоже шёпотом сказал:
– А всё простое – гениально! Даже завидуешь вон ему. – Капитан смахнул набежавшую слезу умиления и кивнул на Хиггинса. – Такой профессионал будет его пользовать, не каждому выпадает честь!
Профессор косился на инвентарь Садиса, дёргался и мычал.
– А ему это, похоже, не слишком нравится, – усмехнувшись, заметил лейтенант.
– Господи! – Капитан махнул рукой. – Чего ты хочешь? Никакого вкуса, никакой интеллигентности. Кто он, по большому счёту, этот Хиггинс? Ну, быдло, а быдло оно и на Чёрной Башке – быдло…
– И не говори, – поддержал его лейтенант. – Наполучают высшего образования…
В самую последнюю очередь Садис достал из своего чемоданчика-сундука несколько довольно длинных брусков, похоже, сделанных из натурального дерева. Все бруски немного сужались к одному концу.
– Я, пожалуй, начну с очень простого, но не значит, что с менее эффективного, – сказал он совершенно нормальным голосом. – В данном случае, думаю, этого будет вполне достаточно. Я ведь не садист какой-то и не получаю удовольствия от бессмысленных мучений подследственного.