Другое небо (сборник)
Шрифт:
Первый ангел держал в руках огромную раскрытую книгу. Когда тишина стала невыносимой, он закрыл книгу, и ужас обуял его; и исчезла книга из рук его. Зашептались ангелы, и сказал один:
— Господи, ужасно это молчание, когда слух наш должен был наполниться стенаниями.
На что бог отвечал:
— Этот день предначертанный. Но один день на небесах может равняться тысяче лет на земле. Скажи мне, Гавриил, сколько дней прошло с Судного дня по летосчислению людей?
Первый ангел раскрыл книгу, снова появившуюся у него в руках, и сказал:
— Один день минул, господи.
Ропот прошел среди ангелов.
— Один день, — отвернувшись, задумчиво повторил господь. — Один миг… а мертвые не восстали.
Пятый ангел облизнул пересохшие губы и прошептал:
— Господи, но разве ты не
— Молчите! — взорвался Иегова, и небо озарилось вспышками молний. Придет время, и камни заговорят. Я заставляю их рассказать все. А сейчас идем дальше.
…Они шли по выжженным горам и высохшим впадинам морей.
И снова спросил господь:
— Михаил, я послал тебя наблюдать за людьми. Чем были заняты их последние дни?
Они остановились неподалеку от треснувшего конуса Везувия.
— Господи, когда я видел людей в последний раз, — ответствовал второй ангел, — они вели подготовку к большой войне.
— Нечестивость их переполнила чашу моего терпения, — произнес Иегова. — А что за страны собирались воевать меж собой?
— Разные, господи. Одна из них — Англия, другие…
— Тогда для начала — в Англию.
Сухая аллея, бывшая некогда Ла-Маншем, вела к острову — безлюдному плато из крошащегося камня.
В гневе приказал бог:
— Пусть камни заговорят.
Рассыпались серые скалы в пыль, открыв потаенные пещеры и тоннели, подобные переходам муравейника. В пыли здесь и там поблескивали капли расплавленного металла.
Вопль ужаса исторгли из груди своей ангелы, господь же вскричал сильнее прежнего:
— Я сказал: пусть камни говорят!
Тогда обнажилась пещера, находившаяся глубже других. В молчании стали господь бог с ангелами у краев ее и, нагнувшись, попытались рассмотреть блестевшие внизу гигантские буквы. Их кто-то высек в стенах пещеры еще до того, как находившиеся в ней машины расплавились и металл залил углубление в камне. Сейчас они ослепительно сверкали серебром во тьме.
И прочел господь бог слова:
"МЫ БЫЛИ ЗДЕСЬ. ГДЕ ЖЕ БЫЛ ТЫ?"
Перевод В. Гопмана
Эпилог
«И увидел я новое небо и новую землю…»
* * *
Название финального раздела сборника взято из новозаветной книги "Откровение Иоана Богослова", более известной как "Апокалипсис". Это тоже, своего рода, финал библейского повествования — рассказ о конце света и о новом мире идущем на смену старому. Ощущением грядущего изменения порядка вещей полны ныне и мы — верующие и атеисты.
Близится исход века и тысячелетия, и роковая эта дата по новому заставляет задуматься о будущем. Истекает, безусловно, самый драматичный и тревожный век писанной человеческой истории, чреватый грандиозными потрясениями, взлетами и падениями человеческого духа; век, впервые поставивший перед цивилизацией вопрос о ее собственном будущем. Не удивительно, что в канун третьего, — по принятой в большинстве стран хронологии, — тысячелетия многие вновь обращаются мыслью к Апокалипсису, растет мода на прорицателей и мессий, и даже сама условность грядущей даты (реальная история вообще-то мало заботится о составителях календарей) не остужает разгоряченного воображения. В каком-то смысле, время действительно этапное, но жгучий, мучающий всех нас вопрос: жить ли нам как цивилизации в третьем, и в будущих тысячелетиях, или век двадцатый поставит крест на упованиях всех кто жил до нас, зависит теперь не от мистического хода светил и не от древних пророчеств, а от нас самих. От нашей мудрости, выдержки, способности к самоограничению, от нашей жажды жить, наконец.
Настроениям, питаемым религиозным учением о грядущем тысячелетнем царстве божьем, подвержены в канун нового тысячелетия и ученые и, разумеется, писатели-фантасты, поэтому, с моей точки зрения, уместно завершить сборник посвященный научно-фантастическому взгляду на религию, произведением, в котором подобные настроения (ощущение конца старого мира и забрезжившего
В мировой фантастической литературе созданы сотни, тысячи более детальных лобовых проектов человеческого будущего с конкретной констатацией симптомов заболевания нынешнего мира и рецептами его излечения, но сколько раз уже на протяжении только нынешнего столетия, мы наблюдали, как эти рецепты безнадежно устаревали по прошествии всего нескольких лет, а действительность, всякий раз оказывалась неизмеримо сложнее любых прогнозов. Достоинство повести, которой завершается сборник, как мне кажется, в отсутствии этой самой конкретики. Урсула ле Гуин написала художественное, философское, мифо-поэтическое произведение, а не футурологический прогноз. Конечно, можно прочитать ее "Новую Атлантиду" и как обычное научно-фантастическое произведение на тему, скажем, экологической катастрофы, или катастрофы стихийной, или даже — социальной. Все эти мотивы в повести так или иначе представлены, но тогда автором значился кто бы угодно, только не Урсула ле Гуин. Как не ее перу принадлежала бы и мистическая фантазия о древней расе атлантов, внезапно пробудившихся наследниках, зашедшей в тупик технократической и потребительской цивилизации. А ведь и так, при желании, читается повесть. Урсула ле Гуин, осталась Урсулой ле Гуин, создав прежде всего мощный художественный образ, допускающий различную интерпретацию, но роняющий в сознание читателя эмоциональные ощущения, предчувствия, сходные с теми, что посетили, если верить легенде, пророка Иоана на острове Патмос.
Мы на пороге, мы прощаемся с веком и тысячелетием, и вопрос, какими мы вступим в новое, и вступим ли вообще, зависит от всего прожитого, осмысленного и прочувствованного человечеством за все предшествовавшие столетия. Жизнь никогда уже не будет такой, как в мифическом, скорее всего, просто пригрезившимся, золотом веке. Нас ждут, поистине радикальные изменения, которые может быть и не снились самым искушенным фантастам. И проблема сброшенных с пьедестала богов даст себя знать, если не даст уже сегодня, очень остро, для многих не безболезненно. Однако и новозаветный "Апокалипсис" и "Новая Атлантида" Урсулы ле Гуин заканчиваются на сдержанно-оптимистической ноте. Финал этих двух пророчеств открыт и надежда остается. Хочется верить, что человечество справится и с новыми трудностями, только нужно быть к ним морально готовым уже сегодня. А как готовить себя к испытаниям, относительно которых мы, ровным счетом, ничего не знаем, о которых молчат земной опыт и старые книги? Очевидно, ответ дается авторами этого сборника. Другого метода, кроме тренировки воображения человечество пока не придумало.
Другое небо и другая Земля фантастов могут оказаться нашим небом и нашей Землей, и даже скорее, чем мы думаем.
Урсула ле Гуин
Новая Атлантида
Когда я ехала домой после недели отпуска, проведенной в Диком Краю, моим соседом в автобусе оказался какой-то странный тип. Довольно долго мы молчали; я штопала чулки, а он читал. Потом, не доехав несколько километров до Грешема, автобус сломался. Закипел котел. Вечная история, если водитель хочет выжать больше тридцати километров в час. Наше замечательное "транспортное средство" относилось к разновидности Сверхзвуковых Роскошных Паровиков Дальнего Следования и обеспечивало "поистине домашний комфорт", то есть там имелся туалет и сиденья были достаточно удобные, по крайней мере те, что еще не успели полностью расшататься, поэтому все пассажиры остались дожидаться в автобусе; к тому же шел дождь. Естественно, завязалась беседа — раз уж автобус сломался и теперь надо было ждать неизвестно сколько. Мой сосед выложил на колени свою брошюрку и молча барабанил по ней пальцами — он смахивал на ярого сторонника сухого закона, а пальцами барабанил, в точности как школьный учитель, ожидающий ответа нерадивого ученика, а потом вдруг изрек: