Другое счастье
Шрифт:
– Ну ладно, пока. Наконец-то я услышал от тебя пару слов правды и хочу на этом закончить разговор. Перезвоню завтра. Буду тебе нужен – приеду.
– Знаю, – пробормотала Милли.
Но Джо уже повесил трубку. После этого разговора, невзирая на страшную усталость, она долго не могла уснуть.
7
Агата проснулась с первыми лучами солнца, бесшумно оделась, собрала вещи и, прислушиваясь к доносящимся снизу голосам, осторожно спустилась. Джо разжигал в гостиной камин.
– Уже на ногах? Вы ранняя пташка!
«Это как посмотреть: в тюрьме надзиратели барабанили
– Устраивайтесь в столовой. Моя жена вернулась, сейчас я ее позову. Кофе или чай?
– Кофе, пожалуйста, – ответила Агата.
– Ваша крестница еще спит?
– Да, ей нужен отдых.
Джон отправился в кухню, Агата села за стол.
Вскоре появилась хозяйка с завтраком на подносе.
– Джон рассказал мне, как интересно вы провели вечер. Жаль, что мне не удалось составить вам компанию. Что предпочитаете: яйца, блинчики, хлеб? – проговорила она, еще не отрывая взгляд от подноса.
– То, что будет проще вам самой, – ответила Агата холодно.
Люси застыла, так и не поставив поднос, и изумленно посмотрела на Агату.
Ей на выручку пришел Джон:
– Не стой столбом, наша гостья проголодалась.
Люси засуетилась: опустила поднос на стол, налила кофе.
– Вас не побеспокоит общество моей супруги? – осведомился Джо, усаживая Люси.
– Нисколько!
– Тогда я побегу на кухню. Чем вас порадовать?
– Яичницей – вчера я ее так и не попробовала – и тостами, если вас не затруднит, – ответила Агата.
Джон удалился, оставив женщин одних.
– Что ты тут делаешь? – спросила шепотом Люси.
– Забавно, вчера Брайан был так же рад мне, как ты сейчас. Хотя, если честно, в этом нет ничего забавного.
– Что ты, Ханна, я счастлива тебя видеть, просто это так неожиданно!
– Счастлива? А что скажешь о своей жизни – она тоже счастливая?
– Справляемся помаленьку. Сама видишь, никакой роскоши мы себе позволить не можем, в конце месяца еле сводим концы с концами, особенно зимой. Повседневная борьба за существование! А вообще-то грех жаловаться.
– Конечно, здесь гораздо уютнее, чем там, где я провела последние три десятка лет. Ты представить не можешь, до чего неудобное место Бедфорд-Хиллз! [5]
Люси опустила глаза.
– Ты рассказала Джону? – спросила она, крепко сцепив пальцы.
– О чем?
– О нас.
– Тебя это беспокоит?
– Он обо всем этом понятия не имеет. Мы познакомились десять лет назад. Я никогда ничего ему не говорила.
– Понимаю, – ответила Агата. – Возможно, для него было бы потрясением узнать, что на совести его жены – кровь.
5
Исправительное учреждение Бедфорд-Хиллз – единственная женская тюрьма строгого режима в штате Нью-Йорк. (Прим. автора.)
– Если ты явилась меня шантажировать, то учти, денег у меня нет. Видишь, как мы живем?
– За кого ты меня принимаешь, Люси?
– Тогда чего тебе надо?
– Просто навестить подругу, с которой я делила самые памятные моменты молодости. По-твоему, этого мало? Неужели никто из наших не раскроет мне объятия, не посочувствует, не скажет,
– Потому что первого, кто туда бы пожаловал, сцапали бы прямо в комнате для посещений, ты сама отлично это понимаешь. Я узнавала, как ты, отправляла тебе посылки.
– Первые пять лет, раз в год, на Рождество.
– Да, Ханна, а потом уже не могла, это было слишком рискованно. Если теперь тебе требуется помощь, чтобы начать жизнь сначала, то я, конечно, небогата, но могла бы…
– Единственное, что мне требуется, – это тетрадка моей сестры. Отдай ее мне, и я покину твой дом так же быстро, как здесь появилась.
– Понятия не имею, о чем ты толкуешь.
– Она написала мне один-единственный раз, через месяц после того, как мне накинули срок: сообщила, что написала всю правду в своем дневнике. Несколько страничек о том, что произошло на самом деле, с ее подписью. В том же письме она говорила, что отдала эту тетрадку кому-то из вас, не уточняя, кому именно. Это для того, наверное, чтобы имя осталось неизвестно надзирателям, читавшим нашу почту, прежде чем передать ее нам. А может, для того, чтобы я не вздумала выбраться из своей дыры. То и другое – чтобы обезопасить саму себя. В случае, если с ней что-то произойдет, тот или та, кому она доверилась, должен был передать эту тетрадь властям, чтоб меня оправдали и наконец освободили. Признаться, мне случалось молиться, чтобы с ней что-нибудь стряслось… Гордиться тут нечем, но что было, то было. Так или иначе, пять лет назад она умерла. Судя по всему, ее душеприказчик пренебрег ее последней волей.
– С какой стати она отдала бы тетрадь именно мне?
– Уж кем-кем, но дурой она не была. Антон, Киффер и Эндрю находились под следствием и сразу сожгли бы тетрадь, чтобы она не попала в руки ФБР. Федеральные преступления не имеют срока давности. Брайан всегда был бродягой, он даже о себе самом не умел толком позаботиться. Поверь, Люси, время на размышления у меня было – уйма времени. Она могла отдать тетрадь только кому-то из вас шестерых. Вы с моей сестрой были подругами не разлей вода, поэтому ты – самая вероятная кандидатка.
– Клянусь, у меня ее нет! После твоего ареста я ни разу не видела ни твою сестру, ни других членов группы, не считая Брайана. Он местный житель, как-то раз мы с ним столкнулись на ярмарке. С тех пор я ему то овощей, то яиц подкидываю – он очень нуждается…
При появлении Джона с двумя тарелками в руках обе женщины разом умолкли.
– Все в порядке? – спросил он.
– Лучше не придумаешь, – заверила его Агата. – Ваша жена рассказывала, как вы открыли этот маленький отель, а я как раз перед вашим приходом хвасталась, что спала у вас как убитая.
– «Отель» – громко сказано, просто скромный дом для гостей. Отведайте-ка яичницу, посмотрим, что вы скажете! Яйца только вчера из-под курочек.
– У вас великолепный кофе. Можно мне еще чашечку?
– Понравился? Мигом принесу, с большим удовольствием! – С этими словами услужливый Джон удалился.
– Забудь ты про эту тетрадь! – зашептала Люси, озираясь, чтобы убедиться, что супруг занят в кухне. – Если бы она у меня была, я бы с радостью ее тебе отдала, уж поверь! Ты всегда могла на меня положиться, и сейчас у тебя нет причины меня подозревать! А главное, что это меняет теперь, когда ты вышла на свободу?