Другой Холмс, или Великий сыщик глазами очевидцев. Начало
Шрифт:
– Зачем же вы открыли, если изображали отсутствие?
– Не знаю. Не подумал.
– Каким образом они узнали, что вы никуда не уехали?
– Не знаю! – в который уже раз всхлипнул пострадавший. – Я взялся было оправдываться, что моя поездка сорвалась, но они даже не слушали. Затолкали меня в дом, а там уже набросились вдвоем и связали. Пока мне не заткнули рот, я успел крикнуть: "За что?!"
– Они объяснили?
– Да, если это можно считать объяснением. Сполдинг – мой помощник, когда-то верный, но по-прежнему расторопный, по крайней мере, в обращении с веревкой – наклонился и прошипел мне в ухо: "За то,
– А девочка? Где в тот момент была она?
– Отсутствовала.
– Но вы же сами сказали, что оставили ее подле себя.
– У нее есть кое-какой приработок недалеко от доков. Там работал ее отец, пока с ним не случилось несчастье, и ее там помнят с тех пор. С утра она уходит и возвращается только вечером. Тогда же и стряпает.
– Значит, в среду вечером она как обычно должна была вернуться?
– Выходит, да.
– Так что? Вернулась?
– Я не знаю. Мне заткнули все, что только можно – глаза, рот и уши. Я ничего не знаю с тех пор!
– Но вам же давали воду. Кто вас поил?
– Росс. Изредка Сполдинг.
– Понятно.
– Послушайте, если вы думаете, что она с ними заодно, то ошибаетесь.
– Во всяком случае, ее не было и тогда, когда вас обнаружили. Она или не возвращалась вовсе или…
– Или что? Говорю вам, она не могла быть с ними. Я ее знаю давно.
– Вовсе не обязательно с ними. Но вы спровадили Сполдинга, а ее оставили в доме. Этим вы себя и выдали.
– Каким образом?
– Вы посылали ее с поручениями?
– Ну, так. В лавку к бакалейщику, может, еще в пару мест. Сейчас не вспомню.
– А предупредили держать язык за зубами?
Он промычал что-то невразумительное, но картина прояснилась и без этих красноречиво бегающих глазок. Затеяв слишком серьезное дело, чтобы полагаться на его слова, они понаблюдали со стороны за домом, заприметили выходы девчонки и сообразили, что к чему. Возможно, остановили и разговорили ее. Могла ли она заподозрить неладное, если проживала бок о бок со Сполдингом все последние месяцы?
Он подтвердил, и дальнейшее уместилось в несколько фраз. Его оставили сидеть привязанным к стулу в комнате. Сколько он ни прислушивался, до него доносились лишь редкие неотчетливые звуки. Затем было забытье, затем – появление Трэйси.
Я решил отложить разговор с мистером Мерриуэзером ради встречи с Холмсом и отправился на Бейкер-стрит, размышляя по пути о том, насколько убедительным в своем горе предстал передо мною Джабез Уилсон.
4. Из дневника доктора Уотсона
3 августа 1891
Чудеса и не думают заканчиваться. Как и угадал Холмс, к нам пошли клиенты. Мы с энтузиазмом бросились раскрывать их дела, и не беда, что пока не очень получается. Плохо только, что в последнее время у нас стало совсем туго с деньгами. Дело в том, что Холмс, по прежнему считая меня не признавшимся автором "Скандала в Богемии", предложил прокутить мой авторский гонорар от "Стрэнд мэгаззин" за рассказ. Никаких денег, естественно, у меня не было, но мне не хватило духу признаться, и я попросил миссис Хадсон занять мне два фунта. Холмс долго ворчал, что скупердяи из "Стрэнда" заплатили мне гроши,
Холмс пребывает в отличном расположении духа. Особенно сегодня в воскресенье после только что закончившегося визита. Я сразу же, пока не забыл, бросился записывать все связанные с ним подробности в свой дневник, который отныне, надеюсь, навсегда избавится от роли печального свидетеля наших неурядиц. Великие дела, как и обещал Холмс, действительно не за горами. Точнее, они уже здесь. Сегодняшнее – из таких. У нас побывал клиент с любопытной и весьма привлекательной в финансовом плане историей. Правда, таковой она стала, во многом благодаря хитроумию Холмса. Но обо всем по порядку.
Этот человек, Джабез Уилсон, не слишком симпатичный тип, надо признать. Недалекий и жадный, с соответствующей отталкивающей внешностью. Но, удивительное дело, этому неопрятному толстяку своими короткими как обрубки ветвей руками, заканчивающимися толстыми пальцами, повезло дотянуться до невероятно удачного места. Он устроился в общество, основанное богатым американцем, ныне покойным, под названием "Союз рыжих". Голова у него и впрямь сияет как начищенный медный кофейник на подоконнике в солнечный день, так что ничего удивительного тут нет. Странна лишь цена, которую определил этот союз за его усердие в переписывании "Британской энциклопедии". Повременная работа – с десяти до двух, то есть всего четыре часа в день – приносила ему четыре фунта в неделю! Почти два месяца он трудился над этим, не покладая своих волосатых рук, меньше всего подходящих писарю, пока вдруг однажды не заподозрил неладное. Он так и не сумел толком объяснить, что именно возбудило в нем тревогу. Вероятно, понемногу накапливалось то странное впечатление, что возникло сразу же от одних только удивительных условий его контракта.
– Я боюсь, мистер Холмс, – признался обеспокоенный мистер Уилсон, беспрестанно шевеля своими червяками-пальцами, – как бы мне не оказаться втянутым в какую-нибудь аферу. Деньги слишком уж приличные. Кто бы отказался! Это и манит, и одновременно пугает. Вот уже почти два месяца я там, и вроде бы все тихо и мирно. Казалось бы, пора уж мне успокоиться, а нет же, мое недоумение только растет. Сегодня я не выдержал. Поверьте, я очень прилежно отношусь к своей работе, но по некоторым косвенным знакам во мне все сильнее растет убежденность, что мистер Росс не очень-то интересуется моими результатами.
– Мистер Росс – это…
– Тот господин, что нанял меня. Так сказать, исполнитель воли мистера Хопкинса, того самого миллионера.
– Но вы не пошли в полицию? – спросил Холмс как можно более бесстрастным голосом, чтобы скрыть свое удовольствие от этого факта.
– Верно, – кивнул толстяк, звякнув цепочкой на шее. – Слишком уж деликатное дело. А вдруг все чисто, и я только зря подымаю шум? Полицейские заявятся с вопросами и еще, не дай Бог, скажут, что по моей просьбе, а может, еще и обыск учинят. Получится очень нехорошо.