Другой путь. Трилогия
Шрифт:
– Я могу взять с собой охрану? – не то, чтобы я боялся, но потом Луиджи обязательно на меня наорет.
– Это лишнее, здесь вам ничто не угрожает.
– Пошли, Томми, – я упрямо кивнул своему телохранителю.
«Ящер» поджал тонкие губы – будто я только что его смертельно чемто обидел. Да и наплевать. Не английская королева этот сноб, переживем.
– Меня зовут Ллойд Снайдер, я секретарь полковника Спратта. Следуйте за мной, сэр, – Мистер «прямая спина» повел меня под широкую арку входа.
В вестибюле повернули направо и мимо отвернувшегося секьюрити прошли к лестнице в торце здания. Освещение не позволило рассмотреть интерьеры в подробностях, но и внимание
Предстоящая встреча с номинальным главой финансовой столицы мира будоражила воображение – какая разница, что он скажет, важно, что он меня знает! И это красноречиво доказывает, что я коечто значу в этом мире и имею какойникакой вес. И такое положение весьма льстило моему самолюбию. Мне двадцать шесть лет, а я уже вон где! Смог бы я добиться чеголибо подобного оставшись в Союзе? Да ни в жизнь! Серый рассказывал, что предел моей карьеры – место на кафедре родного института. И, скорее всего, так оно и было. Пока ясно не видишь цели – бесполезно стремление к ней. А что я мог увидеть изза преподавательской стойки провинциального ВУЗа? Обком партии? Даже не смешно, там таких своих видящих – как грязи.
Серега раньше частенько говорил (сейчасто он так уже не думает): кто владеет информацией, тот владеет миром. А не говорит больше так, потому что он теперь не владеет информацией – он ее создает, и только теперь приближается к овладению миром. И пусть абсолютному большинству это незаметно, но дело обстоит именно так. Я же пока только на стадии овладения. Но и не вечер еще!
Пока я упивался манией собственного величия, для которой, как известно, не нужно величия, достаточно просто мании, мы пришли к высоким – метра четыре – деревянным дверям, почти воротам, подобным тем, что можно найти в любой областной филармонии СССР: геометрический узор на полотне, латунные блестящие ручки и петли. Помпезно и… только лишь помпезно. Еще чуточку расточительно.
– Прошу вас, сэр. Вашему человеку лучше остаться здесь, – «Ящер» отворил левую створку, вошел и отступил от входа чуть вправо, давая мне проход. – Мистер Закария Майнце, господа!
В просторном зале – шагов сорок в длину и десяток в ширину, освещенном солнечными лучами, падающими сквозь пяток высоких окон, стоял замечательный Тобразный стол с дюжиной кресел за ним и троном с высокой спинкой во главе. Меня встречали три человека.
Самый старший был тем самым лордоммэром, сэром Гревилем, я опознал его, запомнив по нескольким газетным публикациям. Гдето он был в странной шапке, мантии и со здоровенным медальоном на пузе – должно быть, ритуальное должностное облачение, гдето – в цивильном костюме, как в статье о встрече с парой беспризорников из нашего Мемфиса, гдето в рубашкеполо и традиционных бриджах. Но всегда с аккуратно уложенными слегка вьющимися седыми волосами, улыбкой на породистом лице, прямотаки лучащимся дружелюбием и святостью. Идеальный образец мужа, облеченного народным доверием.
Вторым оказался невыразительного вида мужичок с прилизанной прической. В советских фильмах о гнусном царском режиме такими частенько изображали разнообразных приказчиков – даже тонкая щеточка усов была, что называется «в масть»! Сними с него костюмчик, изготовленный гденибудь в районе Сэвил Роуд и стоящий как та машина, на которой я приехал, отбери лакированные штиблеты – и вот он, гольный типаж купеческого наймита!
Третий встречающий, кажется, был чьимто секретарем – одежка поплоше, только галстук с заколкой на уровне, во взгляде одновременно достоинство и желание услужить.
– Здравствуйте, мистер Майнце! – обнажив улыбкой желтоватые зубы, воскликнул хозяин помещения. –
Он сделал несколько энергичных шагов навстречу, протянул руку и потряс мою ладонь необыкновенно крепкой хваткой – даже у Луиджи лапа была помягче. Видимо, полковником он был без дураков – заслужил гдето.
– Спасибо, сэр, – я слегка поклонился, показывая свое почтение, – дорога к вам оказалась быстра и приятна.
– Это очень замечательно, – он приобнял меня за плечи, чему я очень удивился, помятуя о показной английской чопорности, но быстро сообразил, что передо мной разыгрывают «своего в доску парня». Позади еле слышно стукнула притворенная дверь. – А то я боялся, что какаянибудь мелочь вроде дождливой тучи может помешать нашей встрече.
Англичане много говорят о своей отвратительной погоде, но они понятия не имеют о действительно плохой погоде. Следует понимать, что английская погода плоха только в сравнении с югом Франции – там, где Ницца и МонтеКарло. Здесь не бывает жары и холодов, снег выпадает максимум на неделю за весь год и сразу тает, туманы редки и случаются только зимой. Дождей меньше, чем в том же Риме или Гамбурге, не говоря уже о Ленинграде, где безоблачных дней за год едва наберется тричетыре десятка. Словом, даже обсуждая погоду – они врут. Вранье здесь – хороший тон, если оно убедительно и разделяется окружающими. Они врут, когда изображают вежливость и участие – на самом деле им плевать на вас с башни святого Стефана, что возвышается над Вестминстерским дворцом, врут, когда делают вид, что их не интересуют деньги – это единственное, что их понастоящему интересует (ну, кроме футбола, конечно, и обсуждения налогов), врут, когда изображают сексуальную холодность – более похотливого народца в Европе не найти (разве только в Италии). Словом, когда англичанин тебя хвалит – бойся, ты гдето здорово лопухнулся.
– Я тоже этого боялся, но, поверьте, сэр, нет такой силы под этим небом, которая смогла бы меня отвратить от вашего общества, – обстановке приходится соответствовать, и по тому, как покруглели глаза сэра Спратта, я понял, что попал в точку.
– Вот как? Вы, американцы, не перестаете меня удивлять, мистер Майнце.
– Вы, англичане, делаете это со мной еще чаще! Зовите меня Заком, так мне привычнее, да и по возрасту так будет корректнее
Он коротко рассмеялся, и сказал:
– Тогда и вы зовите меня попростому: сэр Гревиль или еще лучше – полковник! Договорились? – Спратт заговорщицки мне подмигнул, продолжая ваньковаляние. – Представляю вам мистера Брауна, Зак. Это мой старинный друг и партнер.
«Приказчик» слегка приподнял свой тощий зад над креслом и кивнул головой.
– И еще один мой гость – мистер Герберт Джемисон. Это постоянный помощник мистера Брауна во всех начинаниях, насколько я знаю.
«Помощник мистера Брауна» поднялся на ноги и протянул мне руку. Вот у него она была влажная и холодная.
– Сигару, Зак? Чегонибудь выпьете? – Пока я рукопожимался с мистером Джемисоном, полковник оказался у шкафа, за темными стеклянными дверцами которого угадывались контуры стеклотары.
– Спасибо, полковник, днем я предпочитаю соблюдать трезвость.
– Жалко, но должен сказать, что восхищен вашим похвальным самообладанием, молодой человек! Ставлю двойной соверен против шиллинга, что если бы мы все начинали день с пары глотков чегонибудь бодрящего, мы бы никогда не оказались на тех местах, что занимаем сегодня! Не так ли, мистер Браун?
– Совершенно верно, полковник, – голос у «приказчика» оказался такой же бесцветный, как и внешность. – Но, вполне вероятно, были бы много счастливее.