Другой путь. Трилогия
Шрифт:
Мне очень нравился его напор, внимательность к деталям; чувствовалась хватка настоящей акулы, лишь по недоразумению оказавшейся в Чикагском садке, а не на Уоллстрит.
– Том, сколько вы сейчас зарабатываете? – я тоже решил взять быка за рога. – Честность за честность.
– За этот год вместе с опционами на акции “Чиверс” мой доход составит около пятнадцати миллионов. Конечно, не Милкен из Дрекслера, но я не жалуюсь; не всем же быть гениями.
– А сколько вы получите в случае досрочного прекращения контракта по своему желанию?
– Немного, – Снайл изобразил уныние. – Почти ничего.
– Мне нужен управляющий
Он отставил свою чашку кофе. Внимательно посмотрел на мой клетчатый пиджак, на покусанные ногти и ободранные кутикулы.
– Мистер Саура, – начал Том, – подобные предложения мне делаются по пятьшесть раз в год. Пятнадцать миллионов, двадцать, двадцать пять. Не хочу сказать, что они меня не интересуют, но немногие в Чикаго могут мне предложить условия, на самом деле лучшие, чем я имею сейчас. И я никогда бы не стал вицепрезидентом и младшим партнером в такой компании, если бы кидался из стороны в сторону, соблазняясь на обещание золотых гор черт знает кем.
Его отповедь была совершенно понятна. Захар рассказывал, что ныне в бизнесе есть и такая практика: успешных менеджеров переманивают конкуренты, а потом через пару месяцев выкидывают на улицу, не выполнив обещаний. Не оченьто честно, но в конкурентной борьбе должны использоваться все способы, сулящие преимущество.
– Мое предложение реально. По пятьдесят миллионов ежегодно ближайшие пять лет и кусочек тайны, – повторил я. – Либо вы проводите свое расследование, тратите очень много денег и в результате получаете дырку от бублика? Ведь, скажу вам честно, тайны, приносящие такие деньги, охраняются очень неплохо.
Он ненадолго задумался.
– Знаете, мистер Саура, что меня беспокоит больше всего?
– Откуда, Том, мне это знать? Я не телепат.
Он усмехнулся.
– А я уже начал сомневаться. Больше всего меня настораживает несоответствие между вашим юным возрастом и произносимыми суждениями. Так не думают в двадцать пять, ведь вряд ли вам больше?
– Двадцать три, – уточнил я. – Но это ничего не меняет. Вы принимаете мое предложение?
– Сколько времени я могу подумать?
– Думаю, ваш Сэмми уже постирал всю рубаху. Сейчас она высохнет и вскоре он появится. Решайтесь.
– Еще один вопрос. Вы работаете на правительство?
– Скорее, на людей из правительства, – уточнил я.
Не обязательно ему пока знать, что правительство это советское, а люди – бывшие его члены. Да и потом это знание будет явно лишним. Но вот обзавестись прикрытием в американском правительстве – совершенно необходимо. Надеюсь, Фрэнк оправдает мое доверие.
– Значит, всетаки инсайд. – Сделал Том напрашивающийся вывод.
– Соглашайтесь, Том, такими предложениями не разбрасываются. Вы же хотите утереть нос Роберту Претчеру, Баффету или выскочке Соросу? У вас будет такая возможность.
– Знаете, мистер Саура, собираясь на эту встречу, я меньше всего рассчитывал поменять работу. Но, если все, что вы мне рассказали – правда, то… Я согласен.
Я
Я знал, что все будет хорошо.
Отказавшись от предложения Джейсона заглянуть к нему в офис перед дорогой, я передал привет мисс О’Лири и в тот же вечер отправился назад, только в этот раз маршрут пролегал через штат Иллинойс: ЧикагоКэнкэкиШампейнПарисВашингтон (тот, что в Иллинойсе) – Луисвилл.
Глава 3
– Мы не успеваем! – Сказал я. – Мы ни хрена не успеваем! Мы взяли на себя слишком много.
– А помоему, дела идут успешно, – возразил Захар. – Посмотри, мы здесь всего три года, а уже у нас есть банкифондыагентства. Мистер Твистер, бывший министер, Мистер Твистер миллионер! Владелец заводов, газет, пароходов…
– Мы здесь уже три года, и чем ближе становится день, когда нужно будет тратить деньги, тем отчетливее я понимаю, что просто не знаю – куда их тратить! И как?!
Захар вернулся через неделю после моей поездки в Чикаго. Он выполнил свою часть задачи, и теперь сберегательный банк в Вероне и народный в Бари принадлежали нашему фонду. Еще он приценился к немецким и швейцарским банкам, но все это была проза жизни, ставшая уже почти рутиной, потому что настоящий восторг вызвал у Захара полет на “Конкорде” “Эйр Франс”. Он немного попенял на тесноту в салоне и запредельную дороговизну – стоимость билета практически в три раза выше, чем за обычный перелет. Но все остальное приводило его в какойто священный трепет: темносинее небо за непривычно маленьким иллюминатором, бегущие цифры скорости, выведенные на табло в пассажирский салон, высота полета в шестнадцатьвосемнадцать километров. Но больше всего восторгов было связано с тем, что переход на сверхзвук никак не чувствовался! И хоть и говорил я Майцеву, что если движение равноускоренное, то почувствовать скорость не получится и взывал к его инженерному самосознанию – все было бесполезно. Ему казалось, что в салоне должно было “хлопнуть”, за окном непременно должен был случиться фейерверк, а все пассажиры надуться как воздушные шарики. Но и тем, что ничего подобного не произошло, он тоже восторгался. Единственное, что омрачило его полет – на борту не было ни одной стюардессы! Только мужики, а Захар очень трепетно относился к тому, кто наливает ему виски, приносит подушку и одеяло или стрижет голову: в первом случае это должен был быть мужчина, в последних двух – женщина. Иначе возникал дискомфорт.
– Как это не знаешь? – Майцев даже отставил в сторону коробку с пончиками. – Мы же изначально планировали тратить доходы на создание там, – он кивнул головой в сторону, – всяких конструкторских бюро, институтов. Вроде Кремниевой долины? Вот, кстати, пока летел с одним чудаком из Массачусетского технологического института, узнал много нового о своей стране. Он, оказывается, завидует тому, что у нас есть научноисследовательские институты. Они специально создают такие технопарки, вкладывают огромные деньги, ищут спонсоров, а у нас они по умолчанию в каждом крупном городе уже есть! Только, как обычно, используются через жопу. Бери и внедряй! А ты говоришь – “не знаю”! Что изменилосьто?