Другой взгляд на Сталина (Запрещенный Сталин)
Шрифт:
Барышев утверждал, что было раскулачено большое число крестьян-середняков. Наумов соглашался с крестьянами, критиковавшими партийные кадры, которые "забирали себе имущество, конфискованное у кулаков". Виола подводит итог, что двадцатипятитысячники "рассматривали сельских чиновников, как грубых, недисциплинированных, часто продажных людей и, зачастую, как агентов или представителей социально опасных классовых чужаков".(63)
Противостоя бюрократам и допускаемым ими нарушениям закона, двадцатипятитысячники способствовали обретению уверенности крестьянскими массами.(64)
Эти детали весьма важны, поскольку эти рабочие были прямыми посланниками
В борьбе против кулаков двадцатипятитысячники тоже были на ведущих ролях.
Они первым сразились со злобной армией слухов и обвинений, так называемым "кулацким агитпропом". Неграмотные крестьянские массы, жившие в варварских условиях, находящиеся под влиянием попов, легко поддавались манипуляциям. Попы заявляли о пришествии Антихриста. Кулаки добавляли, что те, кто вступил в колхоз, вступили в союз с Антихристом.(65)
На двадцатипятитысячников нападали, их избивали. Несколько десятков были замучены, застрелены или зарублены топорами кулаков.
Но важнейший вклад двадцатипятитысячников в деревне состоял во внедрении абсолютно новой системы управления производством, нового образа жизни и стиля работы.
Находясь на передней линии коллективизации, крестьяне-бедняки не имели достаточного представления об организации коллективного производства. Они ненавидели эксплуатацию и по этой причине были твердыми союзниками рабочего класса. Но как индивидуальные производители они не создали нового способа производства: в этом была одна из причин необходимости диктатуры пролетариата. Диктатура пролетариата выражалась в идеологическом и организационном руководстве рабочего класса и коммунистической партии крестьянами-бедняками и середняками.
Рабочие ввели нормированный рабочий день с утренним сбором. Они придумали аккордную систему оплаты и определили уровень заработка. Повсеместно им пришлось вводить порядок и дисциплину. Частенько колхозы не знали границ своей земли. Они не имели списков механизмов, инструментов и запасных частей. Механизмы не обслуживались, не было конюшен и коровников, резервов фуража. Рабочие проводили производственные совещания, на которых колхозники обменивались практическими знаниями; они организовывали социалистическое соревнование между бригадами, и они учреждали рабочие суды, где наказывались нарушения закона и халатность.
Двадцатипятитысячники были также и связующим звеном между пролетариатом и колхозным крестьянством. По просьбе "своих" рабочих заводы могли выслать сельхозоборудование, запасные части, генераторы, книги, газеты и многое другое, чего нельзя было найти в деревне. Из города приезжали рабочие бригады для выполнения технических и ремонтных работ или помощи в уборке урожая.
Рабочий становился и учителем. Он обучал техническим знаниям. Часто он выполнял и бухгалтерскую работу, обучая в то же время новых бухгалтеров. Он проводил начальные курсы политических знаний и по сельскому хозяйству. Иногда он присматривал и за ликвидацией неграмотности.
Вклад двадцатипятитысячников в коллективизацию был огромен. В двадцатые годы "нищета, безграмотность и хроническая предрасположенность
Одновременно с организационными мерами Центральный Комитет разработал политические мероприятия и директивы, дающие направления развития коллективизации. Важно отметить, что внутри партии проходила при этом оживленная и продолжительная дискуссия о темпах и масштабах коллективизации.
В октябре 1929 года Хоперский округ на Нижней Волге, в котором в июне было принято в колхозы 2,2 процента всех крестьянских семей, уже достиг показателя в 55 процентов. Комиссия Колхозцентра (профсоюза колхозников), сомневавшегося в таких темпах, направилась туда для проведения расследования. Баранов, заместитель председателя комиссии, докладывал:
"Местные власти орудуют по системе ударных мер и кампанейщины. Вся работа по созданию колхозов идет под лозунгом "Чем больше - тем лучше". Иногда директивы округа превращаются в лозунг "Кто не вступил в колхоз, тот враг Советской власти". Среди масс не проводилась всесторонняя работа... В нескольких случаях раздавались огульные обещания тракторов и займов - "Вы получите все - вступайте в колхоз".(68)
С другой стороны, Шеболдаев, секретарь Нижне-Волжского обкома, выступил в "Правде" в защиту быстрого роста коллективизации на Хопре. Он восхвалял "огромный подъем и энтузиазм" коллективного землепользования, и заявлял, что только от 5 до 10 процентов крестьян противятся коллективизации, ставшей большим массовым движением, выходящим далеко за пределы наших представлений о работе по коллективизации".(69)
Во всех профсоюзах существовали противоречивые мнения, включая и этот передовой, Хоперский. 2 ноября 1929 года газета "Красный Хопер" с энтузиазмом рассказывала о коллективной вспашке земли и образовании новых колхозов. Но в том же выпуске газеты другая статья предупреждала о недопустимости подхлестывания коллективизации и использования угроз для побуждения бедных крестьян к вступлению в колхозы. В другой статье утверждалось, что в некоторых местах кулаки загоняли в колхозы всю деревню, чтобы дискредитировать коллективизацию.(70)
На пленуме Центрального Комитета в ноябре 1929 года Шеболдаев защищал Хоперский опыт с его "кавалерийскими колоннами". В отсутствие тракторов "простое объединение и увеличение хозяйств должно поднять производительность труда". Он заявил, что коллективизация на Хопре была "стихийным движением масс беднейшего и среднего крестьянства, и что только от 10 до 12 процентов из них голосовали против вступления в колхоз. Партия не может занять позицию "сдерживания" такого движения. Это было бы неверно, как с политической, так и с экономической точки зрения. Партия должна делать все возможное для того, чтобы утвердить себя во главе этого движения и привести его в организованное русло. На данный момент это массовое движение, несомненно, захлестывает местные власти, а отсюда уже исходит опасность его дискредитации".(71)