Другой Зорге. История Исии Ханако
Шрифт:
Следует помнить, что наша книга не столько о разведчике Рихарде Зорге, сколько о том, каким видела его она, то есть о «другом Зорге». Кроме того, конечно же, это книга и о том, кем была сама Исии Ханако и как на самом деле выглядела ее долгая, растянувшаяся на два десятилетия борьба за восстановление памяти Зорге и дорогого ей имени. Мы постарались сохранить основную канву ее рассказа, а главное – максимально точно воспроизвести те мысли и эмоции, которые владели ею на этом долгом пути. И если мы где-то писали, что в определенной ситуации Исии Ханако охватывал страх или она испытала радость от чего-то, читатель может быть уверен, что видит перед собой не мнение авторов о том, что чувствовала эта женщина в определенный момент, а передачу воспоминаний об этом, ею же самой и зафиксированных.
В завершение этого затянувшегося предисловия мы сердечно благодарим за помощь, оказанную в создании этой книги, наших друзей и консультантов: Имамура Эцуко, Ёсида Синго, Като Тэцуро, Тамаки Ёити, Миямото Татиэ,
Все японские имена приводятся в тексте в соответствии с японскими правилами: сначала фамилия, затем имя. То есть Исии – фамилия, Ханако – имя. Они не склоняются.
В написании японских слов и названий авторы используют «поливановскую» систему транслитерации: Сибуя, а не Шибуя. Исключения составляют устоявшиеся написания названий: Токио, а не Токё, Йокогама, а не Ёкохама и т. д. Названия некоторых районов также склоняются в связи со сложившейся традицией, например «на Гиндзу», а не «на Гиндза».
Часть первая. Зорге
Апостол революции
Рихард Зорге появился на свет 4 октября 1895 года (по новому стилю) в небольшом городке Сабунчи недалеко от Баку – нынешней столицы Азербайджана, являвшейся тогда нефтяной столицей Российской империи. Он был младшим ребенком немецкого инженера Рихарда Зорге-старшего и русской женщины Нины Семеновны Кобелевой, происходившей из Рязанской губернии. В семье к тому времени уже имелось семь детей: Вильгельм, Маргарита, Герман, Наталия, Георгий, Мартин, Анна. Рихард оказался младшим из пяти братьев, но он никогда не говорил, что самым любимым – возможно, из-за того, что всегда отличался беспокойным, неуживчивым характером. По иронии судьбы это соответствовало его фамилии: согласно словарям, слово Sorge в зависимости от контекста переводится как «забота», «тревога», «беспокойство» и т. п. – и в значении «источник волнений», и в смысле «проявление внимания к кому-то». Рихард Зорге, по свидетельству всех, кто его знал, был одновременно и очень заботливым по отношению к близким людям и друзьям, и человеком, доставляющим массу беспокойства своим начальникам, коллегам, да и все тем же близким.
Кем он был по национальности? В Японии раньше таких детей от смешанных браков называли «хафу», то есть «половинка», имея в виду, что генов и национальных особенностей в них по половине от отца и от матери. Сейчас их все чаще принято именовать «даббуру», то есть «двойные», подчеркивая, что они взяли лучшее от обоих родителей. Но в случае с Зорге все несколько сложнее. Его семья покинула Баку и перебралась в Берлин в 1898 году, когда Рихарду было три года. Большую часть жизни он провел среди немцев. Было бы странно поэтому, если бы он в таких обстоятельствах считал себя русским. Тем более нет никаких документальных оснований считать, что Зорге мог говорить что-то особенное о своем азербайджанском или – шире – кавказском происхождении, хотя фантазии на эту тему популярны в определенных кругах интернет-пользователей и азербайджанских краеведов. Внутренне он ощущал себя немцем, и это было настолько очевидно, что и Исии Ханако, прожившая с ним шесть лет, а потом узнавшая, что он был советским разведчиком, никак не могла свыкнуться с мыслью, что настоящая родина ее возлюбленного – Россия.
С другой стороны, во всех его документах, от свидетельства о рождении Зорге и до свидетельства, подтверждающего получение им докторской степени, указано место рождения: Россия, Баку (или просто «Кавказ»). Скрыть это было невозможно. Да и незачем: после революции из России в Германию вернулись тысячи немецких семей. Отправившиеся когда-то на заработки на Восток уроженцы Баварии, Пруссии, Силезии и прочих германских земель собирались теперь обратно со всех концов развалившейся империи – из Прибалтики, Москвы, Баку, Петрограда… Особенного внимания на это никто не обращал, и подозрений ни у кого, включая полицейские органы Германии, такие репатрианты не вызывали. Главное, чтобы они сами приняли родину, которая приняла их. В этом смысле Рихарду Зорге было проще – он приехал в Германию совсем маленьким и был воспитан в приличной и обеспеченной (в Берлине его отец вошел в руководство одного из банков) немецкой семье, проникнутой духом любви, прежде всего, к родине его отца, давшей им достойное существование. От России остались воспоминания родителей и старших братьев и сестер, да медный самовар в качестве зримого свидетельства русского происхождения матери. По-русски в семье почти не говорили, и Рихард изъяснялся на нем крайне слабо даже во времена своей работы в Москве. Так что неудивительно, что когда в августе 1914 года началась война между двумя его родинами, молодой человек, не колеблясь, выбрал германскую сторону. Не успевший окончить школу доброволец отправился на сборный пункт изучать науку шапкозакидательства: «Пулю в лоб французу,
Рихард Зорге стал одним из тех молодых немцев, кто ушел на фронт сам, горя желанием защитить интересы Германии и не особенно задумываясь, чьи именно это интересы и от кого конкретно он их обороняет. Он был полон сил, ненависти к врагу и… недоумения по поводу организации военной службы. «До войны политической жизни не знал. Когда поступил в армию, действовал не политически, а лично выступал: бил фельдфебелей…» – признается Зорге спустя много лет, восстанавливая свою биографию в камере токийской тюрьмы. Тяжелейшая битва под Диксмёйде (на Изере) 29 октября 1914 года заставила только что отметившего свое девятнадцатилетие Рихарда задуматься о причинах происходящего: «Это кровопролитное, ожесточенное сражение впервые возбудило в сердцах – моем и моих товарищей-фронтовиков – первую, а потому особенно глубокую психологическую неуверенность. Наше горячее желание драться и искать приключений было быстро удовлетворено. Потом наступило несколько месяцев молчаливых раздумий и опустошения». Зорге начал размышлять о причинах войны, а следом – о том, что никому из воевавших с ним плечо к плечу солдат, ефрейторов, фельдфебелей это война была не нужна. Как явно не нужна она была и таким же рядовым бойцам по ту сторону фронта. Тогда кому же? «Ради чего это всё? Война, смерть, увечья, кровь и страдания – кому всё это нужно? Кто в этом виноват? Что надо сделать, чтобы это прекратить?» – Зорге силился найти ответы на возникавшие один за другим вопросы или людей, которые смогли бы ему в этом помочь.
В первой половине 1915 года Рихард был ранен. Он оказался в госпитале, где познакомился с более развитым в политическом смысле товарищем по оружию – Эрихом Корренсом. Теперь уже вместе они пытались разобраться в экономических и социальных причинах войны. Не хватало образования, и Зорге, заочно завершив обучение в школе, поступил на медицинский факультет Берлинского университета. Но война продолжалась, и он снова отправился на фронт. На этот раз – Восточный, сражаться против русских. В начале 1916 года он получил второе ранение и снова очутился на госпитальной койке. Его повысили в звании до унтер-офицера и наградили Железным крестом 2-го класса, но Зорге уже не интересовали воинские почести. Вопросы, которые он задавал себе, полностью овладели им: «Я убедился, что Германия не может предложить миру ни новых идей, ни новых каких-либо действий, но и Англия, и Франция, и другие страны мира также не имеют возможностей внести свой вклад в дело мира. Никакие дискуссии о духовности и высоких идеалах не могли поколебать моей убежденности. С тех пор я не воспринимал всерьез утверждения об идеях и духе, которыми якобы руководствуются ведущие войну народы, независимо от их расы».
Раздумья были прерваны окончанием лечения и очередным возвращением на фронт – в печально знаменитую «верденскую мясорубку» [1] . Там Зорге получил последнее и тяжелейшее ранение, наложившее отпечаток и на его внешний облик, и на его психику: была перебита кость ноги, он получил множественные осколочные ранения, потерял много крови и вообще чудом остался жив. Полумертвого его вынесли с поля боя и отправили в госпиталь в Кёнигсберге. Лечение шло тяжело, нога адски болела, страдало израненное тело, но в неменьшей степени – душа. На войну Рихард уходил пышущим здоровьем молодым атлетом, спортсменом – он входил в национальную сборную Германии по легкой атлетике, вполне профессионально бегал на средние дистанции, прыгал в высоту и метал диск. Вернуться с войны предстояло инвалидом. Много лет спустя первая жена Рихарда – Кристина вспоминала: «Рихард воевал; из-за простреленного колена он ходил, прихрамывая… Он никогда не мог медленно спускаться по лестнице – бежал вприпрыжку и при этом безжалостно подтрунивал над собой». А его токийская подруга Эта Харих-Шнайдер замечала, что «Зорге снова и снова начинал рассказывать о Вердене. Это было его душевной травмой». Но именно в кёнигсбергском госпитале Рихард «…впервые сумел подробно услышать о революционном движении в Германии, различных партиях и течениях, международном революционном движении».
1
Битва при Вердене – неудачный штурм Германией французской крепости Верден, закончившийся огромными потерями с обеих сторон. Одна из крупнейших и одна из самых кровопролитных военных операций в Первой мировой войне и истории вообще. Боевые действия проходили с 21 февраля по 18 декабря 1916 года.
Здесь же Зорге услыхал о Ленине, как об одном из лидеров современного ему социал-демократического движения, скрывающемся в Швейцарии. Зорге захватило изучение марксизма, в котором он, как ему казалось, находил ответы на все мучившие его вопросы. Личную ненависть к войне и страсть к новому учению подпитывает юношеское тщеславие: Рихард знал, что секретарем Фридриха Энгельса и одним из создателей Коммунистической партии США был его двоюродный дед Фридрих Адольф Зорге. Теперь младший Зорге в полной мере осознал правоту предка, понял логику его жизни и… взялся превзойти во всем. Рихард Зорге решил, как он сам потом говорил, стать «апостолом революции».