Друиды Русского Севера

Лазарев Евгений Сергеевич

Между тем, когда был утомлен я этим созерцанием, исчез у меня из глаз Нептун, и явился мне великий муж, на челе у которого было начертано имя Сатурна ^{211} . Взяв сосуд (vas), зачерпнул он десять долей Воды; и тотчас взял от плодов Солнечного Древа и положил /в Воду/; и увидел я, как уничтожился и растворился плод Древа, словно лед в теплой Воде. Спросил я об этом: «О господин! Я вижу чудесную вещь — Вода возникает почти из ничего; вижу, как растворяются в ней плоды Древа при столь умеренном жаре, — для чего это?»

И он мне милостиво ответил: «Сын мой, поистине чудесна эта вещь, но не удивляйся,

ибо так надлежит быть. Ибо эта Вода есть Вода Жизни, имеющая силу (potentiam) так улучшать плоды этого Древа, что впоследствии оно сделает остальные шесть Древ единообразными по отношению к себе, не посредством посадки или прививки, но лишь своим запахом. Кроме того, эта Вода для сего плода — как женщина (foemina); ни в какой вещи не могут истлеть плоды этого Древа, кроме как в этой Воде. И хотя плод сам по себе чудесен и является вещью драгоценной, однако если истлевает в этой Воде, порождает из этого истления устойчивую к огню Саламандру, чья кровь драгоценнее любого Сокровища, имея возможность даровать плодоносность шести Древам, которые ты здесь видишь, и сделать их плоды слаще меда».

Я же спросил: «Господин, каким образом это происходит?» — «Я сказал тебе, что плоды Солнечного Древа живые и сладкие; но как только хотя бы один из них созревает, когда сварится в этой Воде, может впоследствии тысяча благодаря нему стать зрелой».

Я спросил в свою очередь: «Господин! Варится на сильном огне? И сколь долго?» Он же /ответил/: «Вода эта имеет внутренний огонь и, если способствовать ей постоянным жаром, /она/ сожигает три четверти своего тела (corporis) вместе с этим телом плода, и остается разве что самая малая часть, какую едва можно представить, но высочайшего достоинства (virtute); сожигается, если Учитель (Magister) проницателен умом, сначала семь месяцев, впоследствии — десять; но тем временем появляются разные вещи, и всегда примерно на пятидесятый день».

Я спросил еще: «Господин, не может ли и в других водах сожигаться этот плод, или не добавляется ли что-нибудь к нему?» Ответил /он/: «Никакая другая, как только одна эта Вода, не пригодна в этой области (in hac regione), или на этом Острове; и никакая иная вода не может проникнуть в поры этого плода, кроме как эта; и знай: Солнечное Древо также берет начало из этой Воды, которая из лучей Солнца или Луны извлекается силою Магнита (vi Magnetis extracta est) ^{212} . Потому между собою великое имеют согласие; но если пилигримом нечто будет к ней добавлено, то не сможет соблюдаться то, что происходит само по себе. Итак, следует, чтобы /Вода/ оставалась сама по себе и ничего не добавлялось к ней, кроме этого плода. Ибо после вываривания плод становится бессмертным, имеющим жизнь и кровь, каковая кровь все бесплодные древеса заставляет приносить плоды той же самой Натуры, что и /вываренный/ плод».

Я спросил еще: «Господин, не добывается ли эта Вода другим способом, или не обретается ли она везде?» И он /ответил/: «Она есть во всяком месте, и никто без нее не может жить; добывается чудесными способами, но наилучшая — та, которая извлекается силою нашей Стали, каковую /Сталь/ обретают во чреве Овна» ^{213} . Я сказал: «Для чего /эта Вода/ пригодна?» Он ответил: «До надлежащего вываривания /она/ есть сильнейший яд, однако после соответствующего вываривания — сильнейшее лекарство; и дает двадцать девять гран (viginti novem grana) крови; каждый же гран тебе предоставит восемьсот шестьдесят четыре плода Солнечного Древа».

Я спросил: «Не может ли далее улучшаться?» — «Удостоверься по Философическому писанию, — сказал он, — может возвышаться сначала до десяти, потом до ста, далее до тысячи и десяти тысяч, и так далее».

Я продолжал вопрошать: «Господин мой, многие ли познали эту Воду, и не имеет ли она собственного имени?» Он напрямик возгласил, сказав: «Немногие познали, но все видели, и видят, и любят; она имеет имена, но они многочисленны и разнообразны; собственное же ее имя — Вода Нашего Моря, Вода Жизни, не увлажняющая рук».

Я спросил еще: «Не пользуются ли ею другие для /каких-то/ других дел?» — «Пользуется ею, — сказал он, — всякое творение, однако незримо». — «Рождается ли что-нибудь в ней? — спросил я. Он же /ответил/: «Все вещи в мире из нее происходят и в ней живут; однако в ней самой нет ничего, но это /такая/ вещь, которая смешивается со всякой вещью». Я спросил: «Пригодна ли она без плода этого Древа?» На это он сказал: «В этом Делании (in hoc Opere) — ни в коей мере; она улучшается не иначе, кроме как только в этом плоде Солнечного Древа».

Я принялся вопрошать: «О господин, назови мне ее столь явным именем, чтобы у меня более не было никакого сомнения». Он же, возвысив голос, возгласил, что пробуждает меня ото сна; потому ни я не мог больше спрашивать, ни он уже не желал мне далее отвечать, ни я не могу тебе более рассказать /об этом/. Удовольствуйся этим и верь, что невозможно выразиться яснее. Если же ты этого не постигнешь, то никогда не поймешь книги других Философов.

После неожиданного и внезапного удаления Сатурна новое беспамятство^{214} овладело мною, и вновь в зримом облике является мне Нептун. Он поздравляет /меня/ со счастием пребывать в Садах Гесперид, показывая мне зеркало, в коем увидел я открытой всю Натуру. После того, как мы обменялись различными словами, я приношу ему благодарность за явленные благодеяния, ибо именно под его водительством я не только вступил в этот прелестнейший Сад, но и попал на желаннейшее собеседование с Сатурном^{215}.

Однако поскольку, в связи с непредвиденным удалением Сатурна, еще оставались некие затруднения относительно того, что предстояло искать и исследовать, я усердно попросил /Нептуна/, чтобы он рассеял мое беспокойство в этом томительном случае. Вот с какими словами я обратился к нему: «О господин, я прочитал книги Философов, утверждающих, что все родилось посредством Моря и Женщины; и, тем не менее, в сновидениях я увидел, что лишь плод Солнечного Древа предписывает Сатурн нашему Меркурию ^{216} ; верю и тебе как Господину Моря этого, что ты хорошо это знаешь; ответь на вопрос мой, прошу».

Он же /сказал/: «Верно, о сын /мой/; всякое рождение происходит в Море и в Женщине; однако, в связи с различием трех царств Натуры, иным способом рождается животное четвероногое, иным способом — червь: хотя черви и имеют глаза, зрение, слух и остальные чувства, однако /черви/ возникают благодаря разложению, и их место, или земля, в которой они истлевают, есть Женщина. Так /и/ в Философическом Делании Матерью этой вещи ^{217} является именно эта, столько раз упомянутая, Вода твоя, и что бы ни рождалось из нее, рождается, по обычаю червей, через разложение ^{218} : потому Философы сотворили Феникса и Саламандру. Ведь то, что происходит из соединения двух тел, есть вещь, подвластная смерти; однако, поскольку она вновь в такой степени оживляет себя, то, по разрушении первичного тела, воспарит /тело/ иное, неподвластное порче (incorruptibile). Ибо смерть вещей — не что иное как отделение одного от другого. Так и с Фениксом, ибо жизнь сама собою отделяется от подвластного порче тела».