Друиды
Шрифт:
Поначалу я удивился, услышав от него такое свое официальное прозвание, но потом понял, что с воинами следовало говорить именно так. Он опять сумел воодушевить их. Они опять кричали до хрипоты и колотили копьями о щиты. Даже после того, как узнали о победе Цезаря на севере, они не потеряли веру в Верцингеторикса.
— Он великолепен! — восхищался Ханес. — Он может сделать что угодно!
Разделавшись с паризиями, Цезарь приказал четырем легионам прибыть в постоянный лагерь на земле лингонов. Им надлежало пополнить запасы продовольствия и оружия, после чего идти на соединение с главнокомандующим в земли сенонов.
Восстание
Тут же в нашей армии поднялся стон: сеноны требовали либо отпустить их, либо двинуться навсречу римлянам и защитить их племя.
Ночью Рикс собрал в своем доме совет. Он задумчиво посматривал на князей сенонов и напряженно думал. Повинуясь его незаметному кивку, я подошел.
— Прибыл гонец из Бибракте, — тихо сказал он мне. — Эдуи клянутся в верности нашему союзу и зовут приехать, чтобы выработать план изгнания Цезаря из Галлии.
— Эдуи предлагают помощь? Мне казалось, что ты на это и надеялся?
— Так-то оно так, но... не доверяю я эдуям.
— Может быть, дело в том, что ваши племена издавна враждовали? Но ты же лучше других знаешь, что пока жива межплеменная вражда, Галлия не станет свободной! Ты же сам говоришь об этом людям чуть ли не каждый день!
— Советы давать куда проще, чем исполнять их, — проворчал Рикс. — Ладно, делать нечего. Пойдем в Бибракте.
Я ощутил слабую дрожь в голове. Обычно так давала о себе знать интуиция.
— Подожди. Мне нужно время, сходить в рощу, прочесть знаки и знамения...
— Нет, Айнвар, — он выпятил челюсть. — Если я что-то решаю, то действую сразу. Обойдемся без твоей магии. Мы идем. Мы победили Цезаря однажды; сейчас самое время нанести ему окончательное поражение. Он ведь обычно так и поступает? Не правда ли? Как только враг бежит, он преследует его и безжалостно уничтожает!
Да, это так, мысленно согласился я. Это римский образ действий. Но мы-то всегда действовали иначе. Что-то внутри не давало мне покоя.
Вечером, перед тем как наша армия собиралась уходить из Герговии, я расхаживал под стеной наедине со звездами и собственными мыслями. Здесь меня нашла Онуава. Я еще раз подумал: какая же она большая женщина! Мы с ней были одного роста.
— Хочешь просить защиты для своего мужа? — спросил я, все еще пребывая в размышлениях. — Это я уже сделал...
— Нет. Я здесь не для этого, — прервала она меня. — Не останавливайся, продолжай прохаживаться. Я хочу поговорить с тобой... о себе.
Неподалеку
Онуава решительно подошла к ним. Мужчины остановили работу и уставились на жену короля. Она с улыбкой оглядела их и повернулась ко мне.
— Видишь, как смотрят на меня мужчины? — Она не спрашивала, она утверждала. — А ты что скажешь?
Я ответил невразумительным бормотанием.
— Я тебе нравлюсь, Айнвар?
И на этот вопрос у меня не нашлось внятного ответа.
— Думаешь, я обычная женщина, так? Большая такая отзывчивая женщина, которая любит мужчин, хорошо поесть и, скорее всего, храпит по ночам?
В общем-то, она угадала, и от этого мне почему-то стало неловко.
Онуава рассмеялась.
— Да, мужчины мне нравятся. И хорошая еда тоже. Но никто еще не жаловался на мой храп. И я не такая уж обычная. Моей голове, конечно, далеко до вас, друидов, но я прислушиваюсь ко всему, что творится вокруг, и я думаю. Я внимательна к людям. Я наблюдала за тобой ночью после битвы. Сначала ты праздновал вместе с другими, а потом вдруг задумался. У тебя стало такое лицо... Как будто изнутри тебя поднялась тьма. Ты перестал обращать на меня внимание, но меня не это беспокоило. Куда важнее мне показалось твое выражение. Ты же думал: победит ли Цезарь? А может быть, ты знал, что он победит?
— Откуда я мог это знать? — раздраженно ответил я. Ей все-таки удалось меня разговорить и даже вывести из равновесия. Пожалуй, она действительно необычная женщина. — Я не первый год спрашиваю прорицателей, изучаю пророчества. Никто и ничто не дает однозначного ответа. Приметы слишком противоречивы.
— И что это значит?
— Только то, что ситуация может повернуться любой стороной.
— И что тогда?
Несколько лет назад я бы легко ответил на ее вопросы. Было, было совсем недавно время, когда легкие вопросы порождали простые ответы. А мы, члены Ордена Мудрых, считали, что знаем все, что нужно было знать. Но жизнь менялась. Простоту смыло римским половодьем. Теперь среди путаницы племен, князей, амбиций, стратегий и борьбы за власть я уже не видел четкой картины. Теперь два человека — Цезарь и Верцингеторикс — творят у меня на глазах новую действительность. И я не раз уже думал: а что если именно люди, живые люди, а не Потусторонний, определяют картину бытия? Или Цезарь и Верцингеторикс тоже лишь фрагменты общей ткани мира, постичь которую я пока не сумел? Что создает будущее? Люди, Орден, мир духов? Насколько мир сложнее моего понимания? Что таится в ночном мраке, там, куда не достигает свет слабых факелов?
Я с трудом вынырнул из водоворота отвлеченных мыслей и обнаружил, что Онуава схватила меня за руку и пристально смотрит мне в лицо.
— Айнвар? Поговори со мной, Айнвар!
Мне потребовалось некоторое усилие, чтобы сосредоточиться на ней.
— Мне показалось, что ты вдруг заболел, — сказала она.
Я провел рукой по голове, от серебряной пряди к затылку.
— Я в порядке. Просто задумался. Чего ты от меня хочешь, Онуава?
— Неужто непонятно? — с легким раздражением воскликнула она. — Чего обычно хочет женщина?