Друиды
Шрифт:
III. ВРЕМЯ И КАЛЕНДАРЬ
Но время человеческое и время мифическое очень отличались одно от другого, и друиды, разумеется, не приминули познать и научиться управлять человеческим временем по его жестким законам, то есть, с помощью календаря. Кельтские праздники устанавливают превосходное деление религиозного и литургического года с учетом равноденствий, и у нас нет оснований не доверять Цезарю, когда он повествует о том, что: «Кроме того, они много говорят своим молодым ученикам о светилах й их движений, о величине мира и земли, о природе и о могуществе и власти бессмертных богов».[443 - Caes. B. G., IV, 14. — Пер. M. M. Покровского.]
Помпоний Мела указывает: «Друиды заявляют, что они знают величину и форму земли и мира, движение небес и звезд и то, что хотят боги».[444 - Pomp. Mela, III, 3.]
Имеются и более
И согласно Плинию: «Они определяют свои месяцы и годы по луне, так же, как и свои века, протяженностью в тридцать лет».[446 - Plin. Nat. Hist, XVI, 249.]
Ирландия также вела отсчет по ночам: aidche Samria, «ночь Самайна», — так порой указывается в текстах; wythnos, «восемь ночей», pym-thegnos, «пятнадцать ночей», — говорят по-валлийски, чтобы обозначить неделю или две, тогда как по-бретонски «назавтра» будет antronoz, «по ту сторону ночи». Кроме того, галлы называли себя сынами темного бога Диспатера (Dispater): «Галлы все считают себя потомками [отца] Дита (Dis Pater) и говорят, что таково учение друидов».[447 - Caes. B. G., XI, 18. — Пер. M. M. Покровского.]
Установлено, что галльский календарь, обнаруженный во фрагментах в Колиньи (Эн) в конце прошлого столетия, представляет многочисленные структурные и лексические соответствия с данными, полученными в Ирландии, что только усиливает впечатление единства учений. В частности, в галльском календаре, реконструированном с большим трудом, обращает на себя внимание одна совсем короткая фраза: (trinoux (tion) Samon (i) sindiu (os)), которую мы уже предложили переводить как «три ночи Самониоса (Самайна) [начинаются] сегодня».[448 - Ogam, IX, 337-342, pi. 1.] Более того, в этом лунно-солнечном календаре единицей времени всегда выступает ночь, а расположение месяцев и лет в нем прекрасно согласуется с веками друидов, протяженностью в тридцать лет, о которых упоминает Плиний.
Однако уместным будет вспомнить о разделении на светлые дни и темные дни, которое, судя по смыслу, производит друид Катбад, когда сообщает ученикам, каков «знак дня»;[449 - См. наст. изд. стр. 94.] или когда он просит Нес, готовую произвести на свет будущего короля Конхобара, сделать, если она в состоянии, так, чтобы рождение произошло в определенный момент.[450 - См. наст. изд. стр. 177.] Все приемы прорицания, в особенности тот, который заключался в «бросании дерева», помогали различать дни счастливые и несчастливые; а календарь из Колиньи, помимо двух выражений prinni lag и prinni loud,[451 - См. наст. изд. стр. 149-170.] содержит два слова: mat и anmat. Корень «mat» обнаруживается как в бретонском «mat», так и в ирландском «maith», что означает «хороший» (светлый), а префикс an — сохранился в качестве приставки со значением отрицания и в современных кельтских языках.
Глава V
УЧЕНИЕ И ИСТОКИ ДРУИДИЗМА
Доктрина друидов, предмет этого учения, сохранявшегося столькие годы, почти полностью неизвестна нам: те, кто обладали знаниями, не записывали того, что знали. Мы попытаемся здесь понять причины подобной неприязни к записи, а затем обратимся к некоторым дошедшим до нас основным идеям.
I. ПИСЬМЕННОСТЬ
Трудно исследовать доктрину друидов, основанную на системе передачи табуированных знаний. «Доктрина» — слово даже слишком сильное, чтобы обозначить то немногое, что нам известно. К тому же, что скрывало за собой наименование «друидизм» в кельтской античности? Классические авторы лишь весьма неполно отвечают на этот вопрос.[452 - K примеру, Диоген Лаэртский, «Vitae», Intro, 5: «Сторонники варварского происхождения философии описывают и то, какой вид она, имела у каждого из народов. Гипнософисты и друиды, по их словам, говорили загадочными изречениями, учили чтить богов, не делать, зла и упражняться в мужестве». Diog. Laer.t. Vitae. intro, 5. — Цитата дается по: Диоген Лаэртский / О жизни, учении и изречениях знаменитых философов // Пер. М. Л. Гаспарова // Под ред. Лосева А. Ф., М. 1998.] Несомненно лишь то, что, исходя из первого значения ирландского слова «druidechta», оно объединяло в себе совокупность представлений, связанных с духовным авторитетом, включая сюда, — что для Древнего Мира есть черта весьма необычная — и нравственные понятия.[453 - См. Albert Bayet, La morale des Gaulois, Paris, passim.]
Нам тяжело судить об этом сегодня, когда в нашем распоряжении имеются лишь разрозненные сведения и современные критерии объединения, из которых наиболее неадекватным, безусловно, является использование письменности,
«Мне кажется (mini videntur)», — осмотрительно пишет Цезарь, — когда отмечает, что друиды не пишут, и он прав, употребляя такой оборот, поскольку он ошибается относительно существа проблемы. То, что друиды не использовали записи в делах религиозных, совсем не означает, что они не знали письменности. Отсутствие галльских текстов — факт, совершенно не зависящий от того культурного уровня, которого достигла кельтская цивилизация в Галлии, и сам Цезарь свидетельствует о том, что гельветы греческими буквами помечали на табличках для письма, которые были обнаружены в их лагере, результаты собственной переписи.[455 - Caes. В. G, I, 29.] Нам известно, также, что послание умершим писали на табличках по-гречески и бросали их в погребальный костер.[456 - Pomp. Mela, III, 2, 18, 19.] Наконец, галльские монеты часто имеют на себе теонимы, написанные по-гречески.
Письменность вовсе не была друидам неведома, и нет никаких оснований полагать, что употребление ее было запрещено неким друидическим «постановлением». Если бы это было так, то, с точки зрения Цезаря, мы могли бы, на худой конец, иметь систему счета гончаров из Ла-Гросресенка,[457 - Изобретших галльские простые числа от одного до десяти, см. Ch. J. Guyonvarc'h, «Les adjectifs numeraux en celtique», — «Ogam», X, 83 sqq. et 169 sqq.] но у. нас не было бы ни одной надписи. Тем не менее, Галлия представляет нам их, — в небольшом количестве, написанные по-галльски, разумеется, с трудом читаемые и труднопереводимые, но безусловно кельтские, по своему характеру. Значительная часть дешифрованных текстов — чаще всего, записанных греческим письмом, — по содержанию относятся к погребальной сфере кельтской религии.[458 - В них обнаруживаются теонимы: Таранис (Taranis), Белизама (Belisama), Бригантия (Brigantia), Беленое (Ве-lenos), Экуетис (Ucuetis), Анвалоннакос (Anvalonnacos) и др.] С другой стороны, было бы крайне странно, если бы кто-то пожелал систематически препятствовать приобщению к истине целой части общества: кельтская цивилизация была либеральной, поскольку всякий человек, отвечавший известным требованиям, мог получить друидическое образование, даже если он сам не становился друидом.
Итак, следует полагать, что и в Галлии, и в Ирландии друиды й их ученики не представляли собой парадоксальным образом эрудитов, не знавших письменности, но, напротив, прекрасно умели читать и писать; Письменности придавалось своего рода магическое значение, более значительное, нежели таковое было у речи; следовательно, она могла использоваться только в исключительных случаях. Тем не менее, имелась, по-видимому, и другая причина, более серьезная.
Фактически кельты почти ничего не писали. В Ирландии могли высечь несколько огамов на погребальной стеле,[459 - См. наст. изд. стр. 172.] в крайнем случае — бросить письменный вызов противнику, как не раз делает это Кухулин в «Похищении…», или, наконец, наложить чары с помощью нескольких таинственных букв, но в целом почти что все происходило вербально, в устной форме: asbert in drui, «друид говорит…», и письменное проклятие являлось ужаснейшей санкцией, так что трактат о письменности («Auraicept»,), причисляет огамы к сфере связующего бога Огмы,[460 - См. Ch.-J. Guyonvarc'h, «Notes d'etymol. et de Lex., gaulois «Ograios», ir. «Ogma», — «Ogam», XII, 47-49.] в то время как те триста пятьдесят коротких и длинных историй, которые должен был знать оллам, разумеется, были созданы не для чтения, но для рассказа их наизусть, для «сказа». Этим объясняется то, что многие ирландские тексты существуют в двух или трех вариантах, наиболее древние из которых редко бывают самыми длинными. Как указывает Ж. Дюмезиль, относящий проблему к индоевропейским временам: «…буддийские гатха Индии и авестийские гатха Ирана, наконец, весь ирландский эпос позволяют распознать в них один и тот же прототип: стихотворные пассажи в более или менее установленных — патетических, особо выразительных или просто важных местах (речи, диалоги, иногда — описания); но все остальное, то есть, повествование в целом, исполнено в прозе, подвижного характера, которую каждый рассказчик передавал на свой манер — удлиняя или сжимая свой рассказ, приукрашивая его, осовременивая, адаптируя… Возможно, что те многочисленные стихи, которыми друиды-ученики (скорее, разумеется, уче-ники-ватес) нагружали свою память, были стихами именно такого типа: не самодостаточными поэмами, но узлами, ритмическими ориентирами в прозаических повествованиях, традиционным в которых являлся только смысл».[461 - «RHR», 122, 132.]