Дружба бандита
Шрифт:
Олег начал переваривать информацию, но не успел. Отвлек старшина:
– Полковник Чуприянов освободился и готов вас принять.
Голенев спрятал письмо в карман и поднялся. Познакомился лично с начальником городского отдела Олег не так давно. Когда погиб от рук Турка его фронтовой товарищ, начальник был в отпуске. Потом, после гибели Турка, он даже поил Голенева коньяком.
Сухенький, узкоплечий мужчина лет пятидесяти на начальника милиции внешне не тянул, больше напоминал совхозного счетовода.
– С повинной пришел? – Чуприянов не
– Шутить изволите, товарищ полковник?
– А зачем приперся? Я тебя не вызывал.
– Поговорить пришел. Неувязочка вышла.
– Какая еще неувязочка?
– Вы арестовали Сергея Скворцова и его сотрудников.
– Я их не арестовывал, а задержал как незаконное вооруженное формирование. А ты присаживайся, кооператор.
Голенев садиться не стал:
– Оружие у них зарегистрировано, и в уставе охранного кооператива записано право его носить.
– Проверим, разберемся. Если все в норме, отпустим. Но ты же пришел не за этим?
– И за этим тоже.
– Выкладывай все, а там посмотрим.
Олег оглядел стены кабинета:
– Может, на воздух выйдем?
– Чтобы ты и мне голову отрезал? Нет уж, лучше давай здесь, в родных стенах спокойнее. – И полковник снова сморщил кожу у глаз.
– Как вам удобнее. Значит, сразу и начистоту.
– Валяй.
– Упрятать вас всех за решетку, не скрою, собирался. Потому что взятку дал один раз в жизни и поклялся, в последний. Это точно. Но убивать никого не хотел и не хочу. Ни я, ни мои люди голову Лапочкину не отрезали. Помоги найти бандита. За это я готов заплатить большую премию.
– Мечеными?
– Нет, слово офицера.
– Выходит, вчера ты меня хотел посадить, а нависла над твоей башкой тучка, просьбы просишь? Где же твоя хваленая гордость и принципиальность?
– Согласен, выгляжу погано, но убийцу надо поймать.
– А посадить старика с двумя внуками, пожалуйста?
Голенев все же уселся в жесткое кресло напротив полковника:
– А вам не стыдно требовать поборов с человека, который честно платит городу налоги, строит корпус в детском доме и еще подкармливает семьи погибших афганцев?
– Нет, не стыдно. Ты с жиру хоть армию Зимбабве корми. А я, полковник милиции, получаю триста пятьдесят рублей, и меня, прости Господи, еще всякая блядь имеет во все места. Вот зарезали твоего Лапочкина. Ты же знаешь, на ком он женат? Меня сейчас секретарь райкома раком ставил – найди и накажи. Вот я и отрапортовал, мол, подозреваю бывших афганцев. Они же на тебя работают.
– Меня бы лучше арестовал.
– У тебя алиби железное. Как тебя арестуешь? А на чистоту, так начистоту. Я тоже живой. Тебе Сутягин список принес, так вот они все сидят с полными штанами. Сперва Лапочкина, потом нас. С твоими бабками и из тюрьмы человека заказать – раз плюнуть. И я не герой, понял? Так что живи и радуйся…
– Поможешь или нет?
– Иди, говори со следователем Куликовым. Он хоть жопа,
– Это он допрашивал хозяина моего домика?
– Он допрашивал.
– Хорошо, веди меня к нему.
– Где это видано, чтобы полкан к майоришке бегал. Сам придет. – И Чуприянов и снял трубку внутреннего телефона.
Редактор газеты «Вести Глуши» несколько дней проходил мимо здания городской администрации, втянув голову в плечи. Прудкин ждал неприятностей и боялся встречи с мэром. Пятьсот долларов, полученные им от Кащеева, согревали душу, но гаденькое чувство вины радость омрачало. Потом, после выступления Постникова по местному радио, когда к зданию редакции подкатил наряд милиции и всему персоналу посоветовали запереть двери и не подходить близко к окнам, он испугался по-настоящему. Но в тот день все обошлось, никто его не тронул. Постепенно сердце провинциального редактора страх понемногу отпустил, он снова поднял голову, демонстрируя все три подбородка, и вернул голосу начальственную небрежность. Через неделю он вовсе забыл о злополучной статье и вошел в колею. Но тут его внезапно вызвали к мэру.
Самуил напялил галстук, взял папку с подшивками газет за неделю и снова ощутил неприятные колики в желудке.
Но в кабинете мэра его никто не спрашивал о статье недельной давности. На столе Постникова лежали вчерашние «Вести Глуши», раскрытые на последней странице. Там обычно печатались всякие объявления, некрологи и прочая городская канитель.
– Садитесь, Самуил Маркович. – Пригласил Постников редактора, указывая на кресло рядом с собой. Прудкин послушно сел, ожидая разноса. Но мэр вполне миролюбивым тоном спросил: – Кто этот человек? – И указал пальцем на фотографию бородатого мужчины. В статье редакция просила помочь читателей опознать труп.
– Мы сами не знаем. При нем документов не нашли. Мужчину застрелили на балконе. Его подружка говорит, что это ее случайный знакомый, и она про него ничего не знает. Вы бы лучше у Курдюка спросили. Они открыли дело по факту убийства.
– Спрошу. – Согласился Постников, а вы дайте мне адрес этой подружки.
– А зачем она вам? Это Машка Саратова, известная в городе шлюха. Дочку сплавила к бабке в деревню, а сама за бутылку мужиков водит… Понимаете, это конченый контингент.
– Пусть она, как вы выразились, шлюха, но я бы хотел узнать ее адрес. Вдруг я тоже ей, так сказать, бутылку принесу.
Прудкин удивленно посмотрел на мэра, но тот как будто не шутил. Редактор подумал, что мэр все же мужчина, хитро улыбнулся и позвонил в отдел происшествий. Сотрудник адрес Машки продиктовал. Постников поблагодарил редактора и больше к нему вопросов не имел. Отпустив Прудкина, Тихон предупредил секретаршу Юлю, что ненадолго отлучится, надел пиджак и вышел из кабинета.
Машка Саратова на звонок долго не открывала. Затем Тихон услышал испуганное «кто»?
– Я из мэрии, хочу с вами поговорить.