Дружба, скрепленная кровью(Сборник воспоминаний китайских товарищей — участников Великой Октябрьской социалистической революции и Гражданской войны в СССР.)
Шрифт:
В нашем отряде все дела мы решали сообща. Все партизаны были китайцами, поэтому, когда мы заходили в деревню и встречали китайцев, они просили нас принять их в отряд. Скоро он вырос до 36 человек.
В апреле 1918 года во Владивостоке, по сговору с белогвардейцами, высадились японские войска. Они захватили транссибирскую магистраль и некоторые города, расположенные на ней. Японцы всюду сеяли огонь и смерть, нападали на красные партизанские отряды. Скоро и до нас дошли слухи о японцах. Наши партизаны были возмущены наглым вмешательством японских империалистов в дела русской революции. Китайцы на Северо-Востоке уже испытали на себе японский гнет [5] .
5
Речь идет о господстве японских империалистов в южной части Северо-Восточного Китая (Маньчжурии) после поражения царской России в русско-японской войне 1904–1905 годов. — Прим. ред.
Долго не было подходящего случая сразиться с японскими захватчиками. Наконец в сентябре нам стало известно, что японцы в одну из деревень намерены выслать карательную экспедицию. Мы немедленно посовещались и решили выбрать место, вырыть там рвы и похоронить в них карателей.
Я, Ван, Лян и Хоу осмотрели теснину около большой дороги и нашли подходящее место. Недалеко от дороги возвышались две сопки, поросшие лесом. Между ними была ровная площадка, которая заканчивалась холмом; за холмом протекала неширокая речка, уже покрывшаяся тонким льдом. Партизаны рассредоточились на лесных опушках этих сопок. Ждать пришлось несколько дней. И вот, наконец, после полудня показался отряд японской кавалерии численностью до пятидесяти человек. Мы выслали вперед двух партизан, которые, дав по два выстрела за холмом, побежали в сопки. Японцы бросились за партизанами. Когда вражеские солдаты стали взбираться на холм, мы с флангов открыли по ним ураганный огонь, затем бросились в атаку. Много карателей было убито и ранено, остальные попрыгали в реку. Японский отряд был полностью уничтожен, мы захватили более со. рока винтовок.
Вскоре мы узнали, что через деревню, расположенную перед нами, должны проходить подразделения белого атамана Калмыкова. Нельзя было упускать такой «лакомый кусок». Мы разбились на две группы и засели на сопках по обеим сторонам дороги. Одной группой командовал я, другой — Ван. Едва мы расположились на сопках и еще не замаскировались, как показались конники противника. Их было человек шестьдесят. Мы дали залп и убили больше десятка белобандитов, остальные, спасая свои шкуры, бросились бежать.
После этого боя мы по-прежнему находились в районе горы Лысой, но в течение нескольких месяцев не сталкивались ни с белогвардейцами, ни с японцами. Боевой дух партизан упал. Некоторые, переправившись через реку, ушли в Китай. Видя такое положение, мы с Ваном решили увести отряд в деревню Нелугово Амурской области. Это решение основывалось на нашем хорошем знакомстве с теми местами и многими людьми. Когда мы высказали свои соображения партизанам, они предложили мне и Вану отправиться туда и установить связь с местными жителями. Тогда мы не знали, что навсегда расстаемся со своим партизанским отрядом.
Темной ночью на маленькой лодке переправились мы через Амур, северо-восточнее Хабаровска, и на одной из станций пристроились на товарный поезд, так как у нас не было денег на билет. Кочегар, которому мы рассказали о своих делах, посадил нас вместе с грузчиками. При подходе к небольшой станции машинист замедлил ход, мы спрыгнули с поезда и направились в деревню Нелугово.
В Нелугово мы прожили несколько дней и за это время узнали,
Василий имел богатый военный опыт. Мы взяли у знакомых охотничьи ружья и пошли к нему. На третий день вечером, после того как мы присоединились к отряду, он двинулся в северо-западном направлении бить японских захватчиков. Идти было трудно, дорогу занесло снегом.
Когда отряд отошел от Ивановки километров на пятнадцать, с правого фланга из-за холма внезапно появилась большая группа противника. Партизаны не успели развернуться и попали под ожесточенный огонь. Мы с Ваном находились в это время позади отряда. Услышав стрельбу, мы сразу же укрылись в придорожной канаве. Я видел, как падали товарищи, скошенные пулями. Некоторые укрылись в копнах сена. Когда противник перешел в атаку, я пополз по канаве на юго-восток. Прополз, наверное, более километра, совсем выбился из сил, остановился и вытер рукавом пот. Обернувшись назад, я увидел, что там, озаряя небо, полыхает огонь. Он окружал копны, где укрылись товарищи. От такого зрелища стало невыносимо тяжело на душе. Продвинувшись еще немного вперед, я оказался в низине. В это время меня догнал Ван, он шепнул:
— Дружище Коу, противник ушел на запад.
Я глубоко вздохнул и почувствовал острую боль в груди; ноги совсем онемели. Все лицо и руки были порезаны травой и льдом. Мы немного отдохнули, а затем медленно побрели в Нелугово. Я с трудом передвигал ноги, Ван поддерживал меня.
В Нелугово мы пришли перед рассветом, постучались к нашей знакомой Макарьевне. Она, видя, что Ван поддерживает меня под руки, встревожилась:
— Ты ранен?
— Нет, очень устал, — ответил я. Больше она ни о чем не расспрашивала. Быстро налила мне воды, подмела пол, затопила печь и приготовила постель. Когда я лег, Ван рассказал ей о том, что случилось с нами этой ночью.
Наступило утро, мы с Ваном больше не смогли оставаться в деревне. Макарьевна подала завтрак, мы быстро поели и собрались уходить. Ван предложил Макарьевне деньги, но она наотрез отказалась:
— У меня не харчевня. Коу — мой старый друг. Вы, не щадя себя, помогаете нам бить врагов, а я буду брать с вас деньги за еду?
Когда мы дошли до места вчерашнего боя, перед нами предстала страшная картина. Немного отдохнув, мы помогли крестьянам перенести погибших товарищей в омшаник и с болью в сердце покинули это проклятое место.
В Сяотединцзы мы вступили в партизанский отряд Бондаренко. В этом отряде было более двухсот человек, среди них немало китайцев. С Ваном мы не расставались. Однажды, когда наш отряд уже соединился с основными силами Красной Армии, наступавшими на Благовещенск, Ван сказал мне:
— Дружище Коу, скоро победа. Хорошо бы узнать, где наш первый партизанский отряд. Надо будет разыскать старых боевых друзей, когда возьмем Благовещенск.
— Да, я тоже постоянно думаю о Ляне, Хоу Чжань-шане и Чжане, — ответил я.
На подступах к городу завязались ожесточенные бои с японскими захватчиками. Ван, участвовавший в атаке вместе с наступающими частями, погиб под Благовещенском.
Когда освободили Благовещенск, Вана похоронили вместе с советскими товарищами. До сих пор я помню Вана и других товарищей, боевых друзей молодых лет.
Записал Хэ Гун.
Чэнь Бо-чуань
Дни и ночи в Сибири