Друзья Эдди Койла
Шрифт:
– М-да, — согласился Койл. — Их точно кто-то подставил. Вот это меня и занимает. Легавые же их поджидали в том доме. Кто-то назвал им адрес. Хотел бы я знать, кто.
– Надо думать, они тоже! — сказал Диллон. — Да, я думаю, их это тоже оч-чень занимает.
– Господи! — воскликнул Койл. — Я же знаю Джимми Скала, я же его отлично знаю. Да что тебе рассказывать. Ты и сам в курсе. Мы с Джимми знакомы с… да уж Бог знает, сколько. Жаль, что он вляпался в эту историю. Я же знаю, что теперь будет — теперь ему не видать солнца ясного, как своих
– Никогда не знаешь наперед, — ответил Диллон.
– Может, им удалось избавиться от вещдоков. Такое бывает. Да и жюри может выкинуть какой-нибудь фортель. Может, еще и отделаются легким испугом. Никогда нельзя ничего знать наперед.
– Можно было бы отделаться легким испугом на первый раз, — сказал Койл. — А они потрудились в поте лица, сам знаешь. Наследили в четырех округах. Я так думаю, что они каждый раз брали банк в другом округе. Рано или поздно их должны были повязать. Теперь уже все.
– И все же, — продолжал гнуть свою линию Диллон, — они сами понимали, на что идут. О тебе вот, кто-нибудь убивался?
– Нет, — сказал Койл. — Смотри-ка, ты и глазом не моргнул спросить у меня об этом.
– Ну, ты не выдержал. Получил срок и не стал плакать никому в жилетку, мол, я не виноват, я не хотел, послушайте, я вам заложу кого-нибудь, только отпустите меня. Ты же этого не сделал. Так что ты их уважай, как они тебя уважают, понял? Ты же поступил, как взрослый мужчина, так теперь надейся, что и они поступят, как взрослые мужчины.
– Мне еще далеко до взрослого мужчины. Это произойдет через пару недель, — пояснил Койл.
– А я думал, все уже утряслось, — удивился Диллон. — Я думал, вся эта история тихо и мирно закончилась.
– Да, — сказал Койл. — Все разрешилось. Тихо и мирно. Я отправляюсь в Дэнбери — вот и все.
– Надолго?
– Мой адвокат, — ответил Койл, — мой великий адвокат, мать его в душу, говорит: дадут года два.
– Значит, отсидишь месяцев восемь, — сказал Диллон. — Сидишь всегда треть от полного срока. Это же фигня. Ты выйдешь как раз осенью, накануне открытия нового сезона. Не бэ. Да у тебя, как я видел, и деньжата завелись. Ты же в порядке. Не убивайся ты так!
– Ничего не могу с собой поделать, — сказал Койл. — Хреново мне, очень хреново. Этот Скал, он же мужик кремень, сам знаешь. Вана я не знаю. Но я знаю Скала — он мужик, что надо. Но очень мне его жалко, очень. Он получит как минимум пожизненное.
У дальнего конца стойки бара зазвонил телефон, и какой-то мужчина снял трубку. Он крикнул:
– Это тебя, Диллон!
– Я сейчас, — сказал Диллон. — Налить тебе еще одну на дорожку?
– Да, — согласился Койл. — И еще пивка.
Разговаривая по телефону, Диллон смотрел на Койла.
– Да, я узнал тебя. Смешно: он сейчас как раз у меня. Разыгрывает целый спектакль. Крокодиловы слезы льет. Все сокрушается, кто же это мог их подставить. У меня просто руки трясутся от злости. Нет, нет, когда до этого дела дойдет, руки трястись не будут. Слушай,
– Слушай, — сказал Диллон Койлу, ставя перед ним виски и пиво. — Кончай хандрить, вот, что я тебе скажу. Звонил мой приятель, он не может пойти сегодня вечером на игру «Брюинз». Как насчет того, чтобы забыть все свои горести и сходить со мной на игру? Поужинаем где-нибудь, я возьму на вечер отгул, посмотрим хороший матч, а? С «Рейнджерс». Что скажешь?
– А что, может, и сходим, — ответил Койл.
– Да конечно, пойдем! Заходи сюда около шести. Я бы тебя тут оставил, да только боюсь, что если ты будешь продолжать в таком же духе, то когда придет время идти на игру, ты совсем лыка вязать не будешь. А мы пойдем поужинаем, закажем вина, бифштекс, потом сходим на матч. Я тебе гарантирую: вернешься вечером домой, и тебе на все будет начихать.
– Давай сходим. Пойду позвоню жене.
– Э, послушай, ты можешь хоть раз в жизни забыть о ней! Откуда ты знаешь, а может, мы еще чем решим заняться, может, тебе не захочется прямиком домой бежать? Зачем тебе ей звонить?
– Ты прав, — сказал Койл. — Мне надо еще кое-что сделать. Ну, увидимся здесь в шесть.
В четверть шестого юнец в черной водолазке и замшевом пиджаке вошел в бар Диллона. Спросил, где найти хозяина. Он передал Диллону длинный конверт, довольно-таки толстый конверт.
– Порядок? — спросил юнец.
– Порядок с чем? — переспросил Диллон.
– Ну, порядок? — повторил юнец. — Просто порядок и все.
– Ну, если порядок, — сказал Диллон, — тогда тебе не о чем беспокоиться. А если не порядок, то есть о чем. Проваливай.
Глава двадцать девятая
На протяжении всего вечера Койл много пил. Во время первого периода он выпил с Диллоном по пиву. Бобби Орр повел «Брюинз» в атаку. Он обвел сразу трех игроков «Рейнджерса», потом срезал угол и устремился к воротам нью — йоркцев, там сделал потрясающий разворот корпусом и бросил шайбу в верхний левый угол. И Койл вместе с Диллоном и остальными четырнадцатью тысячами девятистами шестьюдесятью пятью зрителями вскочил на ноги и бурно выразил свой восторг. Диктор объявил:
– Шайбу забросил Орр, номер четвертый! — и раздалась новая овация.
Место рядом с Койлом пустовало. Диллон сказал:
– Понять не могу, куда он запропастился. Тот мой знакомый — я тебе о нем говорил, — ом отдал мне оба билета. Я пригласил племянника жены. И понять не могу, куда он делся. А говорит, что любит хоккей, сопляк. Я не знаю, когда он успевает в колледж ходить — торчит целыми днями здесь, клянчит билеты. Ему двадцать. Толковый мальчишка.