Друзья и незнакомцы
Шрифт:
В последнее время она покупала одежду и игрушки Гилу тоже онлайн, потому что поблизости не было хороших магазинчиков, а те немногие места в центре города, где продавались органик-товары для детей, были слишком дорогими.
Элизабет оправдывала себя тем, что зато теперь редко заказывает еду, учитывая тот факт, что здесь выбирать можно только между пиццей и китайской лапшой.
Она могла назвать кучу других вещей, которые они делали правильно. У них не было внедорожника, и они редко ели красное мясо. Они сортировали мусор. В общем изо всех сил старались быть хорошими. То, что у них не хватало времени
Старик вновь заговорил о своем:
– Как насчет такого, Лиззи? «Полое Дерево: Разоблачение американской жадности» – по мне, звучит солидно.
– Может, вы и правы, Джордж, – ответила она. – Это может стать большой книгой.
– Она надо мной подсмеивается, но так и быть, – махнул он рукой.
– Думаю, вы ее и должны написать, это ваша идея.
– Я не писатель, – открестился он. – А вот ты – да. Вот тебе целая глава – «Торговля: конец семейных магазинов». Знаешь уже вымерший торговый центр в Декстере?
Элизабет покачала головой.
– Был такой огромный торговый центр, минут пятнадцать езды отсюда. Эндрю с приятелями там все время пропадал после школы. Официально он называется «Магазины Эвергрин Плаза». Много лет назад это место считалось самым роскошным в округе. Теперь оно практически пустое.
Никто ничего не сказал, но Джорджа это не смутило, и он продолжал.
– Я начал думать об этом после выступления Хола Донахью, владельца обувного магазина в центре города, на собрании нашей дискуссионной группы в воскресенье. Спустя шестьдесят лет он закрывает бизнес. Хол рассказал нам, что некоторое время назад к нему стали приходить покупатели, прося примерить по три-четыре пары для себя или детей. А потом, прямо у него на глазах, они смотрели в Интернете, могут ли найти эту же обувь подешевле. Знаете, что сказал им Хол? Он сказал: «Удачи. Будет ли “Амазон” спонсировать местную футбольную команду и парад на Четвертое Июля?» Отличный вопрос, я тогда подумал. Люди не могут жить без этого.
– Мы не можем жить без «Амазона», – возразил Эндрю.
Элизабет метнула на него изумленный взгляд. Что это было?
Эндрю никогда бы не признался ни в чем подобном их друзьям в Бруклине. Все говорили, что ничего с «Амазона» не заказывают, так было положено. Хотя Элизабет видела фирменные коробки на ступеньках домов по всему их району, каждый вечер возвращаясь домой с работы.
– Что вы там покупаете? – спросил Джордж.
– Все. По большей части, все для ребенка. У нас оформлен ежемесячный заказ на памперсы, салфетки, молочную смесь. Бесплатная доставка. Тебе надо попробовать. Это намного удобнее, чем ехать в магазин только для того, чтобы обнаружить, что в половине случаев у них ничего нет.
– Вы выбираете удобство в ущерб человечности, возразил Джордж.
Фэй цокнула языком.
– Я начну беспокоиться о человечности, когда мой ребенок начнет спать по ночам, – пожал плечами Эндрю.
Удар ниже пояса, подумала Элизабет, особенно учитывая то, что Эндрю никогда не вставал
– Расскажи Лиззи про тостер, – обратился он к Фэй.
– Что с ним?
– Сегодня утром наш новый тостер сломался без всякой на то причины, – сам начал Джордж. – Мы купили его месяц назад. Предыдущий был нашим свадебным подарком. И все еще исправно работал. А насчет этого даже пожаловаться никому нельзя. Магазин утверждает, что это проблема производителя. Производитель не берет трубку. Так и ходишь кругами, пока не махнешь на это все рукой.
Он стукнул кулаком по столу, как бы подчеркивая сказанное.
– Бум! Полое Дерево.
– Как раньше теперь не делают, – сказал Эндрю.
– Я знаю, что ты надо мной посмеиваешься, но это утверждение абсолютно верное. Мир скатился черт знает куда, – ответил ему Джордж. – Но большинству все-таки слишком комфортно, чтобы обратить на это внимание. Раньше мы думали, что придет Большой Брат и отнимет у нас все против нашей воли. А теперь мы сами отдаем ему это с улыбкой.
– Ты говоришь, как студенты у меня на работе.
– И хорошо, – заявил Джордж, – рад, что молодежь это понимает. Меня это ободряет. Если ничего не изменится, они будут первыми, кто окажется под ударом.
– Они называют себя социалистами, – заметил Эндрю.
Джордж пожал плечами.
С одной стороны, сейчас он и сам был практически социалистом. Хотел разрушить капиталистическое зло. Остановить прогресс, чтобы появился шанс на социальное равенство. С другой стороны, он был почти консерватором. Джордж оставался единственным человеком, которого Элизабет знала, кто не разделял восторгов насчет Обамы.
– Он все твердит, малый бизнес – это ответ, – недавно сказал Джордж. – И как это сработало в моем случае, а? Или в твоем, Лиззи, с твоим неоплачиваемым декретным отпуском? По сути, таким образом администрация говорит, не проговаривая этого прямо, что настоящие профессии не вернутся – производство в этой стране вымерло, – так что лучше бы вам изобрести свое собственное дело. Работы, которая будет гарантировать вам медицинскую страховку, пенсию или хоть какую-то социальную защищенность, у вас не будет.
Сегодня, когда Элизабет спросила у него совета, за какого кандидата ей проголосовать на предстоящих выборах в сенат штата, Джордж только вздохнул.
– Это не имеет значения, – ответил он. – Все они одинаковые. Они не придут нас спасать, Лиззи. Мы сами должны себя спасти.
Когда они вернулись домой, Эндрю сказал:
– Папа кажется еще больше не в себе, чем обычно, со всеми этими разговорами про Полое Дерево.
– Он проговаривает свои страхи, – возразила она. – Оставь его.
За ужином Элизабет выпила вторую бутылку пива, съев всего ничего, тайком скормив остатки еды собаке, пока Фэй не видела. От алкоголя, помноженного на ее обычную усталость, у нее закрывались глаза.
– Родители стареют, – продолжил Эндрю. – Мне от этого грустно. Видишь, вот почему Гилу нужен брат.
– Ты романтизируешь отношения между братьями и сестрами, – заметила она. – Посмотри на меня с Шарлоттой. У нас нет ничего общего. Единственное, о чем мы когда-либо говорим, – это наши ненормальные родители.