Друзья и соседи

Ласкин Борис Савельевич

— Слушаю.

— Простите, это не Наташа говорит?

— Да, это я.

— Будьте добры, дайте, пожалуйста, ваш адрес.

… Я приехал к Орешниковым, и дверь отворила Наташа. Не буду вам её описывать, это слишком удлинит рассказ.

— Здравствуйте, — сказал я, — получайте знаменитый «Киевский» торт.

— Ещё один? — улыбнулась Наташа.

— Как… ещё один?

Наташа вынесла коробку с тортом, на которой я уже издали увидел надпись, сделанную рукой Галины Корнеевны.

— Позвонила тётя Галя

из Киева и сказала, что интеллигентный, любезный и неженатый молодой человек передаст вам праздничный торт.

— Да… Но кто же…

— Этот торт привёз майор. Он киевлянин. Мы пригласили его встретить с нами Новый год, но он отказался. Майор встречает в своей компании, вместе с женой. Он оставил свой московский адрес, потому что, как он сказал, надеется один торт получить обратно.

— Будет сделано! — сказал я.

Примерно через час я повёз торт его законному владельцу. Для этого мне пришлось пересечь всю Москву. Скажу вам прямо: если бы майор жил даже в Калуге или в Рязани, я поехал бы туда. У меня было отличное настроение.

Если вы ещё не догадались, где и с кем мне предстояло встречать Новый год, значит, вы меня невнимательно слушали и по рассеянности не запомнили пророческую фразу моего друга Виктора.

Сила воли

До чего нескладно всё получилось. И главное — день-то начался хорошо. Позавтракал с супругой, газету прочитал и не спеша в поликлинику пошёл бюллетень закрывать. Провернул я это мероприятие в пятницу, на работу мне выходить в понедельник, значит, в резерве два дня.

Хорошо? Хорошо. Удачно? Очень даже удачно.

Иду я домой в отличнейшем настроении и решаю: раз такое дело — заверну в шашлычную.

Зашёл. Заказал купаты и бокал сухого вина. Симсу, угощаюсь, вижу, за соседним столиком компания расположилась. Один — чернявый, ещё двое мужчин и женщина-блондинка. Люди мне незнакомые, закусывают, ведут беседу про жилищный кооператив, про какие-то ставки. Потом чернявый говорит: «Если сегодня нормально отработаем, мы в порядке». А женщина-блондинка спрашивает: «Сколько в зале мест?» Чернявый говорит: «Пятьсот».

Тут я смекнул: не иначе артисты. В городе второй день афиши висят — концерт эстрадной бригады.

И надо же, прямо из шашлычной отправился я в кассу и взял два билета на концерт. Развлечёмся, думаю, с супругой Марусей, скоротаем вечерок.

Знал бы я, что со мной приключится на концерте, я бы лучше съел эти билеты.

Пришли мы в Дом культуры, а там уже народу полно. Не часто нас приезжие артисты своим вниманием балуют. Нас больше область обслуживает и самодеятельность.

Начался концерт, и вскорости всем стало ясно: праздника искусств ожидать не приходится. Художественный чтец довольно-таки слабо выступил, солист на балалайке отработал, певица-блондинка вышла с микрофоном.

Я её моментально узнал, видел днём в шашлычной. Голос у неё как ветер в трубе.

Я её слушаю и зрителей разглядываю. Мы сбоку сидим, нам всё видно. Замечаю, многие сотрудники наши тоже присутствуют. Клягин из планового отдела со всем семейством. Каширина из бухгалтерии с мужем, майором милиции.

Продолжаю я свой обзор и вижу: в третьем ряду сидит лично товарищ Блинцов Яков Ермолаевич — наш управляющий — и с ним супруга.

Вот, думаю, удача. Он тоже, возможно, меня увидит, как я содержательно провожу вечер, нахожусь, как говорится, в мире прекрасного. Но хорошо, если так.

А если он строго посмотрит: я ещё на бюллетене, мне бы болеть в домашних условиях, а я развлекаюсь в общественном месте. Нет, такого быть не может. Не в состоянии Яков Ермолаевич запомнить, кто из его сотрудников здоров, а кто на бюллетене. У него голова другим занята.

С той минуты, как углядел я управляющего, настроение у меня сразу пошло на подъём. И концерт показался вроде не такой уж и плохой. Что ни говорите, близость начальства вдохновляет.

А концерт продолжается. Выходит конферансье и объявляет:

— Центральный номер нашей программы. «Волевые опыты». Создатель этого уникального номера и его исполнитель — известный артист-учёный Эдуард Шельменский!

Конферансье сделал ручкой, заиграла музыка, и вышел артист-учёный Эдуард Шельменский. Я его тут же узнал. Это был не кто иной, как тот чернявый, что питался в шашлычной.

Вышел он в белом халате и в полумаске из марли.

Мне Маруся шепчет:

— Это он, наверно, от гриппа. Для профилактики.

Я говорю:

— Вполне возможно.

А сам я другое думаю: «Не хочет, чтоб его лицо чересчур примелькалось».

Но, по правде говоря, у меня такой зрелой мысли тогда ещё не было, Она впоследствии возникла, в воскресенье утром.

Сперва артист-учёный сказал небольшую речь, Я её в точности запомнил.

— Уважаемые зрители!

То, что вы увидите, не является примитивным усыплением. Я работаю по совершенно новой системе, которая базируется на последних достижениях телепатии и кибернетики.

Я, как индуктор, посылаю волевые импульсы реципиенту. Хочу предупредить: граждане, у которых в квартире напряжение в сети сто двадцать вольт, к опытам не допускаются во избежание перегрева и короткого замыкания, так как индуктор излучает напряжение двести двадцать…

Он это всё говорит, а в зале многие переглядываются: мол, не иначе нам предстоит увидеть нечто необыкновенное по линии телепатии и кибернетики.

— Сейчас, — говорит артист-учёный, — я предложу вашему вниманию опыты, в которых столкнётся моя воля индуктора с волей реципиента. Приглашаю желающего подвергнуться испытанию!..