Друзья и возлюбленные
Шрифт:
– У вас с собой ничего нет? – спросил профессор. – Я имею в виду, какого-нибудь платья?
Мальвина сопроводила ответную улыбку легким жестом, означавшим, что профессор уже видит все, что ей принадлежит.
– Мы вам что-нибудь подыщем. То, в чем можно показаться…
Он хотел сказать «в нашем мире», но на миг вдруг смешался, не зная точно, к какому миру принадлежит сам: ее или миссис Малдун – поэтому закончил фразу словами «на людях». Еще одним жестом Мальвина сообщила ему, что ничуть не возражает.
– Кстати, в чем вы сейчас? – спросил профессор. – Под плащом?
По каким-то не вполне понятным Мальвине причинам коммандер Раффлтон запретил ей снимать плащ, а расстегивать – нет. И Мальвина расстегнула.
После этого профессор, к изумлению Мальвины, поступил точно так же, как капитан Раффлтон, то есть поспешно застегнул плащ сам, протолкнув пуговицы в петли.
Мальвина забеспокоилась, что отныне обречена вечно носить на себе плащ коммандера Раффлтона.
– Интересно, – размышлял вслух профессор, – найдется ли в деревне…
Вдруг он заметил молоденькую служанку: делая вид, будто собирает крыжовник, она вертелась у ближайших кустов.
– Посоветуемся с моей домоправительницей, миссис Малдун, – решил профессор. – Что-нибудь да придумаем.
Профессор предложил Мальвине руку. Другой рукой она подобрала подол коммандерского плаща.
– Пожалуй, – заговорил профессор, которого внезапно осенило, пока они шли через сад, – пожалуй, я скажу миссис Малдун, что вы прибыли прямо с маскарада.
Миссис Малдун они нашли в кухне. Невозможно вообразить историю появления Мальвины, которая была бы менее правдоподобна, чем та, которую профессор намеревался изложить миссис Малдун. Из чистого человеколюбия миссис Малдун прервала его.
– Я и не собиралась устраивать допрос, так что не губите свою бессмертную душу. Приведите-ка лучше в порядок себя, а девицу предоставьте нам с Друзиллой: авось мы придадим ей пристойный вид.
Упоминание о том, что и его внешность далеко не благопристойна, встревожило профессора. Набрасывая халат и шлепанцы на босу ногу, он не предвидел, что познакомится со старшей фрейлиной самой королевы Гарбундии. Потребовав немедленно прислать ему воды для бритья, профессор удалился в ванную.
Он как раз брился, когда миссис Малдун, настойчиво заколотив в дверь, потребовала впустить ее. Судя по ее голосу, в доме случился пожар. Профессор отпер дверь, миссис Малдун убедилась, что он одет, проскользнула в ванную и прикрыла дверь за собой.
– Где вы ее нашли? Как она здесь очутилась?
До сих пор он видел свою домоправительницу всегда спокойной, в добром расположении духа. Теперь же ее буквально трясло.
– Я ведь говорил, что молодой Артур…
– Все, что вы мне наговорили, я слышала, – перебила миссис Малдун. – А теперь хочу услышать правду, если она вам известна.
Профессор предложил миссис Малдун присесть, и она рухнула на придвинутый стул.
– В чем дело? – спросил хозяин. – Что стряслось?
Диковато оглядевшись по сторонам, домоправительница истерически прошептала:
– Вы привели в дом не женщину, а фею!
Сейчас он и сам не знает, верил ли до того момента в историю Мальвины или же в глубине души был убежден в ее абсурдности. Перед профессором
И вот теперь это шаткое равновесие со всего маху разрушила миссис Малдун.
– Как вы догадались? – спросил профессор.
– Чтоб я да не узнала метку? – чуть ли не с презрением отозвалась миссис Малдун. – Разве не похитили у моей сестры ребенка в тот самый день, когда он родился, а вместо него…
В дверь постучала молоденькая служанка.
Оказалось, мадемуазель уже «готова». Как с ней быть теперь?
– Меня лучше не спрашивайте, – прежним напуганным шепотом предупредила миссис Малдун. – Не могу я, и все тут. Даже если все святые будут умолять меня, стоя на коленях.
Взывать к здравому смыслу миссис Малдун было бесполезно – профессор знал это; вдобавок вразумлять домоправительницу ему было нечем – никаких доводов у него не имелось. Не открывая дверь, он велел отвести «мадемуазель» в столовую. А потом, дождавшись, когда шаги Друзиллы затихнут вдалеке, шепотом спросил миссис Малдун:
– Вы слышали про дам в белом?
Следовало признать, что мало нашлось бы подробностей из жизни фей, о которых миссис Малдун не слышала и в которые не верила. Но уверен ли профессор?..
Профессор дал слово чести джентльмена. Дам в белом причисляли к добрым, о чем, разумеется, знала миссис Малдун. Опасаться Мальвину не стоило – при условии, что ее никто не оскорбит.
– Если кто и осмелится ей слово поперек сказать, то не я, – заявила миссис Малдун.
– Она к нам ненадолго, – подхватил профессор. – Просто будем любезны с ней, вот и все.
– Лицо у нее доброе, – признала миссис Малдун, – и обхождение приятное.
В ее крепкое тело явно возвращался бодрый дух. Благосклонность дамы в белом стоило завоевать.
– Имейте в виду, – прошептал профессор, открывая дверь, чтобы выпустить миссис Малдун, – никому ни слова. Она не хочет огласки.
Безусловно, миссис Малдун покинула ванную, твердо решив, что по ее вине никто в деревне даже не заподозрит, кто на самом деле Мальвина, наряженная в праздничное платье Друзиллы. Платьице было милое, летнее, открывающее руки и шею, и во всех отношениях подходило Мальвине лучше, чем большинство элегантных туалетов. С обувью, увы, не сложилось. Мальвина решила эту проблему, оставляя ботинки вместе с чулками повсюду, где бывала. Она понимала, что поступает нехорошо: об этом свидетельствовали ее неизменные попытки спрятать ботинки. Они обнаруживались в самых неожиданных местах – за книгами в кабинете профессора, в пустых банках из-под чая в кладовой миссис Малдун. Последняя наотрез отказывалась даже вынимать ботинки из банок, и банки с их содержимым молча водружали на стол профессора. По возвращении Мальвину вновь ждала пара неумолимых и суровых ботинок. Уголки губ феи покаянно опускались.