Друзья и враги
Шрифт:
– Нет, сэр.
– Тем хуже. Теперь – про этого парня.
– Анархист.
– Что ты этим хочешь сказать? – удивился контр-адмирал.
– Ему претит подчиняться. Армия – не для него. Я провел с ними обычную разминку… туда-сюда, ведра и вода. Он с трудом удержался от того, чтобы врезать мне.
– Армия… У нас на флоте тоже бардак изрядный, мало кто кому подчиняется.
– Возможно, именно поэтому его направили на флот. На флоте всегда сильнее горизонтальные связи и поощряется инициатива.
– Ты уверен, что он из спецвойск?
– Безусловно.
– Как ты это понял?
– Уровень подготовки. В частности, стрелковой. Он нарочно промахивается, когда работает мишени.
– Нарочно?
– Да, сэр, нарочно. Я внимательно
– Он снайпер?
– Я не уверен, сэр. Но он владеет снайперской винтовкой на уровне эксперта. Штурмовой винтовкой – даже выше, он вполне мог бы выступить на Кэмп Перри [71] , как освоится.
71
Кэмп Перри – там каждый год проводится чемпионат по стрельбе армии САСШ.
– Он так быстро освоил «М4»? – удивился контр-адмирал.
– Да, сэр. Почти на инстинктивном уровне. Лучше остальных русских.
Удивление адмирала имело под собой основания – старая «М16» и «М4 А2», которой сейчас были вооружены морские пехотинцы и части Национальной гвардии, которым не дали денег на перевооружение, имела совершенно особенный диоптрический прицел, позволяющий делать более точные одиночные выстрелы, но мешающий при переносе огня по фронту и в глубину. Русские с их пристрастием к автоматическому огню пользовались обычным открытым прицелом и плохо умели стрелять из оружия североамериканского стандарта. В то же время морским пехотинцам САСШ в Индокитае пришлось в свое время привыкать к безотказным, но непривычным для них «АК». То, что русский так быстро освоил незнакомое ему оружие, могло свидетельствовать о том, что оно ему знакомо, что он тренировался с ним, а это значит, что его готовили к войне против Северо-Американских Соединенных Штатов. Либо этот парень настолько хорошо понял всю физику и динамику процессов, происходящих при выстреле, что стреляет скорее инстинктивно, понимая, куда полетит выпущенная им пуля. Что-то вроде баллистического компьютера в голове, такими способностями обладает один человек из десяти тысяч, причем девять из десяти таких людей так и живут всю жизнь, не подозревая, что эти способности у них есть. Если это так, то парень имеет задатки стать не просто отличным, а выдающимся стрелком-снайпером.
– Откуда он?
– Город… кажется Краснояр… – если я правильно помню карту, сэр.
– Красноярск, – машинально поправил контр-адмирал.
– Да, сэр, кажется, Красноярск. Это в Сибири?
– Да, Ник, в Сибири…
Контр-адмирал кое-что вспомнил – что-то, чем он не гордился и чего не хотел вспоминать. Маленькую грязную войну, в которой они и русские дрались бок о бок против единого врага. Тогда один русский рассказывал ему про Сибирь, получалось, что русские владеют чем-то навроде Дикого Запада, только он раз в десять больше и весь покрыт лесом. Люди живут там отдельными ранчо и селениями и добывают себе мясо на пропитание с помощью оружия. Если этот парнишка из Сибири, то многое становится понятно. Нет лучшего способа получить выдающегося стрелка, чем дать подростку винтовку и заставить его добывать пропитание себе и своей семье с помощью этой винтовки. Все или почти все великие американские стрелки начинали именно так.
– Сэр? – Ландрю видел, что контр-адмирал где-то далеко.
– Как у него с физической подготовкой?
– На уровне, сэр. Не лучше, чем у других – но и не хуже.
– Понятно…
Контр-адмирал немного подумал – и принял решение.
– С курсов он уйти не должен. Проследи за этим.
– Он и не уйдет. Он… гордый, сэр. Это есть в нем.
– Это хорошо. Он нам пригодится в будущем… думаю, что он нам сильно пригодится…
26
САСШ, Техас
Обычно, когда государственные деятели в САСШ переходят на скамейку запасных во время смены администрации, они отправляются преподавать в университеты. Лига Плюща – это, вообще, кузница политических кадров страны, во власти практически невозможно найти человека, который не закончил бы Лигу Плюща, причем многие имеют юридическое образование, это как бы пропуск наверх. Очень мало кто рискует заниматься бизнесом: в политике ценятся чистые руки, а в бизнесе их сохранить очень трудно. Хотя все это просто и однозначно только на первый взгляд: как это сопоставить, например, с тем, что советы директоров крупных оборонных компаний представляют собой сборище бывших. Это бизнес или нет – сидеть в совете директоров и заниматься лоббированием? А как насчет фондов, которые расплодились до невозможности, которые непонятно кто финансирует, и попечительские советы некоторых – как список «кто есть кто в Вашингтоне»? Это – как назвать?
Контр-адмирал Билл Рэндольф приехал в Техас на машине: разведывательная и контрразведывательная служба картелей мало уступала ФБР, и он избегал оставлять хоть какие-то следы типа заказанного и оплаченного билета на самолет: ищите дураков в другом месте. В Далласе он остановился в «Хилтоне», точнее, не он, а его женщина, заказав номер на одну персону: ничего, поместятся. Сам же контр-адмирал поменял машину – на сей раз он арендовал старый «Бронко Центурион» [72] на лифтованной подвеске, популярный в этом штате коров, ковбоев и нефти, и выехал на восток. У него была встреча на одном из ранчо, и он не мог опаздывать.
72
В нашем мире тоже существовал, но как тюнинговый. «Форд Бронко» на удлиненной платформе длиной с «Шеви Субурбан».
Даллас с его оплаченными нефтью небоскребами остался давно позади. Он ехал по настоящему, нутряному, исконному Техасу, не Америке даже. Широкая, проходящая по равнинной местности дорога, иногда пересекающаяся с железнодорожными путями, маленькие городишки, жители которых гордятся тем, что они живут здесь намного больше, чем жители больших городов, и не променяют Америку ни на что другое. Старые пикапы, «Кадиллаки» и «Линкольны» – здесь любят большие машины. На некоторых машинах – бычьи рога на капоте, на такое способны только техасцы. Полно оружейных лавок, мужчины со старыми «Миротворцами» и новыми «М1911» на поясе. Бэрчисты и минитмены – в просвещенном Нью-Йорке за такое предали бы анафеме. Контр-адмирал не был техасцем, было еще хуже – он был арканзасцем, никогда не видевшим море до того, как пошел во флот. Но здесь – отдыхал душой…
После двух с лишним часов расслабленной поездки он свернул с хайвея на ничем не примечательном повороте. Обычно гордые собой и своим приобретением владельцы ставят большой щит, извещающий всех желающих, что здесь за ранчо, какую площадь оно занимает и кто является его владельцем. Но здесь ничего подобного не было: ни плаката, ни красочного указателя, ничего. Дорога была так себе – щебень, прикатанный катком и залитый гудроном. Была видна земля, нанесенная сюда грубыми колесами мощных тракторов и комбайнов.
Он проехал несколько миль посреди бескрайнего кукурузного поля, прежде чем дорогу ему перегородил патруль. Не было видно ни домика, ни шлагбаума, ничего подобного. Только большой «Шеви Субурбан» с лишними антеннами и мужчины с внимательными глазами и новенькими полуавтоматическими полицейскими карабинами от «Ремингтона», вполне возможно, что незаконно переделанными в автоматические винтовки. Они чем-то были похожи на Секретную службу – хотя бы бронированным «Субурбаном», хотя контр-адмирал знал, что это – не Секретная служба.