Друзья Карацупы
Шрифт:
Фадея готовили не только для диверсий. Лишь поначалу к нему отнеслись с прохладцей. Когда же узнали его прошлое, выяснили, что он за птица, тут же его обласкали вожаки организации, именующие себя «друзьями свободы России».
В нужный город Ашпин прибыл поздно вечером. Прежде чем направиться в гостиницу, решил позвонить по телефону, который несколько лет назад дал комендант лагеря. Откровенно говоря, он не надеялся на скорую удачу. Много воды утекло с тех пор. Однако, когда он набрал номер и на ломаном немецком языке попытался объяснить
— Вы русский?
— Да.
— Кто вам дал телефон?
Фадей сказал.
Послышались приглушенные английские слова, видимо, тот, кто поднял трубку, советовался.
— Где вы находитесь?
— На вокзале.
— Вы, что, с поезда?
— Да.
Опять короткое совещание на другом конце провода. Наконец в трубку на чистейшем русском языке сообщили:
— Вас встретят в вокзальном буфете.
— Когда?
— Через полчаса.
Фадей подхватил свой чемодан и помчался навстречу новой судьбе.
Разведывательная школа, куда через неделю был направлен Ашпин, находилась в дачном местечке. Ни на зеленом дворе, ни в доме в первые минуты Фадей не увидел ни единой души, если не считать охранника у ворот.
Через час он уже кое-что знал о своей будущей жизни. Начальник школы был немногословен. Напоследок он сказал:
— Сейчас ваше имя Джек. Нравится?
Фадею ничего не оставалось, как кивнуть головой, хотя и послышалось в кличке что-то собачье. Когда жил в Москве, у соседа был пес Джек.
На другое утро, пасмурное и холодное, приступили к «дрессировке». Сначала Ашпин попал на выучку к инструктору Чарли. Настоящее это имя или кличка, он не знал. Спрашивать боялся, да и не все ли равно.
Чарли начал без вводных лекций.
— Ты знаешь, что такое граница?
Фадей пожал плечами.
— Конечно. Полосатый столб, а рядом пограничник с собакой.
— Сам ты — «полосатый столб». Современная граница — это и технические средства и контрольно-следовая полоса.
— Что за полоса?
— Вспашут землю, пройдутся по ней граблями, хоть семена бросай. Оставишь след — пустят по нему собаку…
Где-то в Москве Славка дрессировал Тумана. Под Мюнхеном «американские друзья» дрессировали Фадея. Туман учился задерживать и конвоировать нарушителя. Фадей учился защищаться от собаки. Пулей, ножом, руками. «Если промахнешься или пес перехватит руки, не теряйся, — учил Чарли. — Навались, души, рви зубами. Зубы — тоже оружие. Поменяйся с собакой ролями. Тебе важно уйти от преследования, разделаться с собакой, спущенной с поводка, до того, как подоспеет к ней помощь».
На тренировочной площадке Фадею приходилось вести борьбу с овчарками. Одетый в ватный дрессировочный костюм, он бросался врукопашную с собакой. Наваливался, как учил инструктор, всем телом. Не всякому четвероногому удавалось вывернуться из-под пыхтящей туши.
— Ну, ну, хватит, — останавливал Чарли своего ученика. — На тот свет ведь отправишь пса.
Первый месяц
— Будем знакомы, Джек.
Трое, не поднимаясь с коек, ответили:
— Тихий.
— Вилли.
— Боб.
Через несколько дней появилось еще трое: Петр, Смелый, Корж. Теперь занятия велись со всей группой.
Инструктора Чарли сменил некий Джон. Одет он был в военную форму, но без погон.
— Самое сложное в работе разведчика, — любил повторять он, — это переход границы. Не сумеете перейти — все остальное не нужно.
Семь потов сошло, пока Фадей научился преодолевать инженерные сооружения на границе.
В день занимались по нескольку часов. Вечерами пили виски, резались в карты. Говорили мало. Не о чем.
Утром — опять занятия. Изучали рукопашный бой.
Чарли охотно передавал все, что знал о способах отправлять людей на тот свет ударом руки, ноги, сжатием пальцев на горле. Сперва тренировались на манекене, а когда немножко поднатаскались, схватывались между собой. В перчатках Чарли разрешал бить и в солнечное сплетение, и в подбородок, и в живот. Случалось, Фадей снопом валился на пол, но чаще отправлял туда охнувших противников.
Изучали самбо. Месяца через три шутя кидали друг друга через плечо или, как змеи, сплетались телами и катались по полу. Тут уж борьба была мало похожа на самбо. Но Чарли снисходительно улыбался.
— Я готовлю вас, ребята, не на первенство Европы, — говорил он, показывая белые зубы, вперемежку с металлическими. — Учитесь вести борьбу без правил.
Еще один инструктор натаскивал Фадея. Русский язык он не знал, разговаривал через переводчика. Назвался Ричардсом. Голова у Ричардса походила на череп из учебника по анатомии. Не осталось на ней ни единого волоска.
Читал Ричардс курс применения ядов.
— Человечество еще в древние века научилось пользоваться ядом. Яд подсыпали в пищу императорам, султанам, королям, царям, графам, мужьям, конкурентам. Отличный способ, знаете ли, сводить счеты. Яд, как правило, не имеет цвета и запаха. Капнули в тарелку или в стакан — и вашего недоброжелателя нет.
С упоением рассказывал Ричардс о предмете, которому он посвятил жизнь. Как-то упомянул вскользь, что он даже изобрел несколько ядов.
— Мы живем в двадцатом веке. Яд выступает теперь как средство массового уничтожения. Без бомб и снарядов вы можете, господа, покончить с заводом, точнее с людьми, которые обслуживают завод. Сколько яда для этого нужно? Цистерна? Нет. Бочка? Нет. Бутыль? И ее много. Маленького пузырька более, чем достаточно.