Друзья контролера
Шрифт:
…– Рад, что всё – таки согласился на выслушать! – улыбнулся ему Подольский. – Пойми, не мы сделали вашу жизнь адом, я поднял бумаги, и так узнал о вашем горе. Искренне соболезную.
Он взглянул на жену – она смотрела на него во все глаза, лицо побелело, как полотно.
– Петя, как же так, – её трясло, вот – вот разрыдается.
Контролёр подошел к ней ближе, взял её руку в свою, осторожно погладил, поймал взгляд, полный слёз. Его душа разрывалась на части, энергия не поддавалась сдерживанию, как плохо заделанная
– Прости Люда, прости за Дашу, а я себя уже не прощу.
Он убрал руку и обратился к Ивановичу:
– В самом деле соболезнуешь? И поэтому спрятался за её спиной, червяк?
– Да ты же нас бы в два счёта уделал, мы же просто хотели поговорить, ты же сам нас просканировал, знаешь, даже больше, чем мы сами.
– Ты хочешь предложить мне выгоду? Иваныч, не путай меня с собой, поверь, человеческие моральные расценки не для меня.
– Какие расценки? – воскликнул Подольский. – Какая выгода? Тут дело в вере в свою идею, в то, что доверила Партия, мы хотим расчистить Авгиева конюшни, что нагородили два этих долбанных продажных мира, скажи, тебе плохо жилось с женой при Союзе? И как стало хреново, когда он пал? Ты же сам знаешь, что я прав! И если ты обвиняешь меня в смерти Дубяры, скажу, что его смерть была не напрасной. Он умер ради освобождения миллиардов!
– Я не муж больше ей! – в сердцах крикнул Пётр. – Уже долбанные полтора десятка лет! Я чудище болотное, не человек, я контролёр! И если контролёр сказал другому, что он его друг, то значит он никогда не ударит в спину. Человек ударит, а я не ударю. Ты сделал не ту ставку.
Ментально, как можно мягче, сказал ей:
– Прости, любимая!
И произвёл опустошающий импульс, который перекрыл его дикий крик отчаяния.
– Ты сегодня грустен! – сказал Кондак, протягивая ему горячий кусок мяса. – Человеческие эмоции не красят нашего брата.
– Брат, я убил собственную жену! – с горечью произнёс Пётр. Они сидели в пещере, бывшей жилищем соседа, и ели кабанятину при свете костра.
– Жена есть человеческое понятие, нам совершенно чуждое, мы Иные, хоть ты и был когда – то человеком, ты перестал им быть. Я рад, что ты это сделал, ты доказал, что у тебя нет ничего общего с ними, – заметил его оппонент, облизывая жир с пальцев.
– Напротив, я убил её ради того, чтобы другие люди могли жить!
– Пётр, я тебя не понимаю! – укоризненно покачал головой Кондак. – Ты слишком увлёкся отношениями с людьми. Это тебя погубит.
Он замолк, и швырнув в потрескивающий костёр мосол с кусками мяса.
– Скажи мне, Пётр! – наконец оторвался от раздумий. – а что это за взрывы и всплеск энергии был сегодня вечером, сразу после Выброса?
– Я уничтожил второй портал!
– И где ты был почти два дня до этого?
– В аду, дружище, в своём персональном аду!
– Я тебе могу чем – ни будь помочь? – спросил Кондак, отламывая себе новый кусок
– Сканируй людей, дашь знать, когда появлюсь, что они замышляют! – ответил Пётр, и достав из ранца большой тесак, протянул его приятелю.
– Пользуйся этим. Лучше, чем рвать мясо руками!
Тот принял подарок, довольно заурчал. Пётр улыбнулся, глядя на него, как же иной раз нам надо мало для того, чтобы быть счастливыми.
Глава шестая
Проснулся утром от холода и визга бензопил, доносящемуся из открытого окна. Даша уже ушла, сняла с меня обувь и накрыла одеялом. Лежал, прислушивался к своему состоянию, вроде нормально, не «штормит». Радаром прошёлся по округе, ого, народу прибавилось, и намного.
Встал, спустился на кухню. За столом трое детей, два пацана лет по десять и девчонка, от силы тянет на пятнадцать. С ними две женщины лет по тридцать пять, посмотрели настороженно на меня.
– Здравствуйте, Алексей! Мы жёны Саши и Васи, они нас только что привезли! – сказала мне невысокая, с короткими волосами брюнетка. – Спасибо, что приютили!
– Да не за что! – кивнул ей, подмигнул детям, те напряглись.
– Покормите детей, берите всё, что найдёте! – и пошёл на улицу.
– Спасибо, мы уже поели!
Во дворе жизнь била ключом. Семёнович с Михаилом орудовали сучкорезами, а Рыжий с одним из своих мужиков, размахивая топорами, распускали получившиеся кругляши на дрова. Остальной народ, кроме сестёр, Даши и Ксюши, участвовал в сооружении гигантской поленницы у бани, которая между делом вовсю топилась, наполняя воздух ароматным дымком, Джозеф как раз закидывал новую порцию поленьев в печку. Цирк, натуральный, Куклачёв свой картуз от зависти бы сожрал!
– Здравствуйте! – сказали все чуть ли не хором, а тётя Света добавила:
– Алексей Петрович!
И глаза прячут все, кроме Мишки, кивнул мне, улыбнулся краями губ.
– Привет, мой народ! – улыбнулся всем. – Как, работа кипит?
От народа вырвался немой вздох облегчения, лица расслабились, раз шучу, значит в порядке, решили, что ж, почти угадали.
Оглянулся, посмотрел на балкон, на котором обычно несли службу часовые, на посту Валя и Оля за плечами АК 103, поймали мой взгляд, и застенчиво улыбаясь, отдали мне воинское приветствие руками.
– Вот две балды! – подумалось, и из глубин памяти всплыло вечное армейское: К пустой башке руку не прикладывают.
Поднялся к ним на балкон, так, первое нарушение – одеты в лёгкие маечки, утро прохладное, соски чуть ли не на сантиметр торчат из под тонкой ткани. Уж могли бы и «бериллы» им выдать, едрён батон.
– Почему без броне костюмов? – строго спрашиваю.
– Так это…Без вас не разрешают давать их, мы спрашивали… – запинаясь, растерянно пробормотала Валя.
– Ясно! – взгляд упал на дежурный пулемёт, раскрашенный «под хохлому» лаком для ногтей, присутствовали все цвета и оттенки, твою бабушку…