Друзья, которые всегда со мной
Шрифт:
— Нервная система лучше, — уточняет она.
— Вот это, пожалуй, ближе к истине…
А кого лучше держать — породистую или дворняжку? Вопрос каверзный, и Галя на нем попалась: «Породистую лучше, во-первых, она будет занимать места на выставках…» (вот оно, все начинают с этого!); но ее сейчас же поправляют.
— Опыты не жалко производить на дворняжках!
— Дворняжки выносливее, — добавляют из публики.
— Дворняжки тоже люди, — серьезно произносит Ира Копыловская.
Молодец, девочка! Вот это мы и хотели услышать.
У Иры Копыловской папа адвокат, и она хорошо говорит, разъясняя, почему «дворняжки тоже люди».
Вопрос: у кого есть собака?
— У меня есть колли, — встает круглолицая, с косичками, до этого
— А учила сама?
— Нет, учила бабушка…
Зал грохочет. Света остается серьезной.
— А у меня кот, он делает… — начинает номер третий, Женя Семякин.
— Надо про собак! — кричат ему.
— Ничего, про котов тоже можно, — не теряется он, осторожно косясь в нашу сторону.
— Можно, можно!
Миша Сличенок, седьмой номер, рассказал:
— Изображения собак были найдены на Софийском соборе, в Киеве. — Помялся, подумал и уточнил: — Изображения медведя и других собак…
Ничего, пусть будет так. Сойдет. Важно, что знает историю.
Записка из зрительного зала (это уже папы-мамы волнуются и переживают): «Надо всем отвечать по очереди, а то есть ребята, которых так еще и не спросили, хотя они поднимали руки…» Да где же всех спросишь, придется сидеть здесь до утра, а может быть, и до завтрашнего вечера!..
Новый взрыв активности вызывает предложение прочитать что-нибудь свое, написанное в честь собак.
Ого, сколько у нас самодеятельных авторов! Впрочем, надо ли удивляться: полки в редакции «Ленинских искр» завалены сочинениями подобного рода, мы уж горевали — жалко, если все это ляжет в архив.
В руках у меня рассказ, сочиненный Ирой Моисеенко (4):
«РЭКСА НЕ ОТДАМ!» — назвала она свое творение.
«Пусть я не выиграю в этом конкурсе, но мечту о собаке не брошу. И когда-нибудь у меня все-таки будет овчарка. Я постараюсь воспитать ее по всем правилам.
Юра, мой сосед, часто рассказывает мне о своем псе. Нет, у него не эрдельтерьер, о котором он мечтает, не бульдог и даже не лайка. Его собака — маленькая, беспородная.
Поначалу ребята в классе посмеивались над ней, тем более что Юра назвал его Рэксом. Потом собаку отдали знакомым. И вдруг через неделю Юра с жаром сообщает мне:
— Наш Рэкс вернулся! Грязный. Я его и не узнал сначала. Иду, а он у дверей сидит.
Ребята не поверили:
— Вернулся? Через весь город?
В тот же день Юрка гулял со своим Рэксом. Песик семенил рядом, перебирая маленькими лапками, гордо подняв хвостик. Ведь он гулял со своим хозяином! А Юра сказал:
— Теперь я никому не отдам Рэкса. Подумаешь, эрдельтерьер. Ну чем он лучше?»
Пожалуй, рассказ Иры отражает настроение многих. Хоть какая — да собака! И это тоже хорошо — нужно любить всяких собак, какие ни на есть, всех животных.
Ира оказалась и поэтессой. Вот ее стихотворение «Мечты о собаке» (газета напечатала его):
Жил мальчишка — лихой, смешливый, Из-под шапки вихор шальной. Был он добрый, в меру ленивый, Храбрый парень и озорной. Мяч гонял он, случались драки. В общем, парень — такой, как все. Только втайне мечтал о собаке, О красивом и умном псе. «Научу я его всем наукам, Чтобы мчался на первый зов. Стал бы пес моим верным другом, Понимал бы меня без слов!» И не страшно тогда ненастье, Ни беда, ни мороз, ни зной. ЕслиЧто ж, в добрый путь, в добрый путь, ребята! Только помните: взял собаку — будь хозяином; не забывай не только кормить, но и поласкать, разговаривать с нею (собаки любят, когда с ними разговаривают, слушают внимательно; и во всех старых руководствах содержался совет разговаривать побольше с собакой). Сколько ты ей, столько она — тебе!
И как бы в подтверждение, что все заповеди собаководства уж ведомы братьям нашим меньшим, Аня Казарина (№ 2) читает вслух притихшему залу:
Я еще совсем щенок, Маленький и слабый. У меня есть зубы, хвост И четыре лапы. Про меня читают книжки. Обижать меня нельзя. У меня кругом друзья. Только кошки и коты Мои злейшие враги. И признаюсь вам, друзья, Их побаиваюсь я. А когда я подрасту, Друга я не подведу.Из письма в редакцию «Ленинских искр» ленинградки Айны Соминой, ученицы 4 «А» класса 80-й школы:
«Дорогая редакция! Я — участница конкурса „Лапу, Друг!“. Мне 9 лет. Сейчас у меня есть собака породы эрдельтерьер. Джеррику 2 года (Вы видите его фотографию в пятимесячном возрасте.) Он очень весел, общителен с людьми. Мы занимаемся с Джерриком на площадке у Л. И. Острецовой. Я очень люблю Джеррика за его веселый нрав, за его преданность. И если я выиграю щенка, то им будет весело вдвоем. Джерри очень любит щенков, и поэтому я ничуть не сомневаюсь, что они подружатся. Но это лишь мечты…
Я принимаю участие в конкурсе не только потому, что меня заинтересовал приз, а потому, что считаю собаководство серьезным занятием. Ученые собаки нужны нам сегодня и будут нужны завтра. Оборонно-служебное собаководство не пустячок, а дело чрезвычайно важное…»
А все ли понимают это (даже взрослые)? Имеющие уши, да слышат!
Командир-пограничник говорил мне: «Самое верное средство — собака, несмотря на всю электронику…»
Вспомнилось: в разгар событий на границе с Китаем приехала ко мне женщина из Владивостока. Во Владивостоке недавно организовался клуб служебного собаководства. Но вот беда — не хватает собак; она приехала, чтоб попросить — не сможет ли наш клуб выделить для их клуба несколько взрослых племенных животных и щенков. С тем она и заявилась ко мне: «Вы — давний член Совета клуба, не поможете ли? Нам недавно пограничники дали списанных собак, — рассказывала она, — но уж очень в тяжелом состоянии. Трясутся все…» — «Трясутся? — переспросил я. — Что, очень старые?» Обычно собака на границе служит до семи-восьми лет. «Нет, наоборот, молодые: три года…» — «Три года? — усомнился. — А что с ними такое? Почему трясутся?» Пограничники хорошо обращаются с собаками, собака — их оружие, я не мог допустить, чтобы оказалось какое-то исключение из правил. В чем же дело? «Да они по двадцать два часа на границе стояли. Собак-то не хватало. Пограничник отстоял положенные пять-шесть часов, сам на заставу, отдыхать; а собаку — другому. Тот опять шесть часов… Потом третий… Да так двадцать два часа в сутки. Два часа отдыха. Вот и износились, нервная система не выдержала…» — «И что же вы с ними сделали? — опять спросил я. — Неужели ликвидировали?» — «Что вы! — последовал возмущенный ответ. — Как можно! Мы нашли хорошие, заботливые руки, разместили их всех, теперь поправляются. У одной суки даже щенки появились. Но — опять же! — все суки, когда приходит посторонний, не подпускают к своим щенкам; а эта — отбегает… Вот до чего износились! Вот как они служат нам и сейчас, в век электроники и космической техники!»