Друзья леса
Шрифт:
Ручка двери купе повернулась, и Илья Михайлович испуганно поднял голову. Неужели попутчик? Воображение тут же нарисовало бойкую толстуху в цветастом платке с корзиной под мышкой, впихивающую свое мощное тело в крошечное пространство купе и немедленно начинающую чистить вареные яйца, стряхивая скорлупу на брюки Туманского. Но он ошибся. Это была всего лишь проводница, проверявшая билеты. Когда за ней закрылась дверь, Илья Михайлович вздохнул с облегчением и собрался уткнуться в книгу, но видение толстухи с яйцами не исчезло, и он почувствовал,
Туманский захлопнул книжку и с раздражением поджал губы. Черт! Еду можно купить в вагоне-ресторане, но что ему там могут предложить, в этом убогом поезде? Позавчерашнюю котлету со слипшимися макаронами или твердую, как шкура слона, курицу? А у него язва!
“Пищевое отравление гарантировано,” – мрачно размышлял Илья Михайлович, взвешивая в уме возможные последствия ужина и перспективу лечь спать голодным. Голод победил, и писатель нехотя поднялся на ноги, чтобы отправиться в вагон-ресторан. Настроение его испортилось еще больше.
Народу в ресторане оказалось немного: пожилая семейная пара энергично расправлялась с ужином; полный лысоватый мужчина лет сорока что-то подкладывал в тарелку такому же полному мальчику с россыпью веснушек на носу; да двое молодых мужчин за крайним столиком неспешно потягивали пиво из высоких бокалов.
“Остальные едят свои пирожки и куриц в купе,” – отметил про себя Туманский с некоторой завистью. Домашняя еда теперь представлялась ему меньшим злом по сравнению с казенными харчами, и призрак толстухи-попутчицы с корзиной уже не казался таким пугающим.
Илья Михайлович присел за столик в середине вагона и принялся изучать меню.
“Судак, форель, борщ…” – глаза торопливо пробегали по строчкам, выискивая безопасные для его больного желудка блюда.
– Что будете заказывать? – раздался у него над ухом звонкий девичий голос.
Туманский поднял голову и удивленно уставился на официантку. Умное, даже интеллигентное лицо, очаровательная улыбка и веселые искорки в глазах, обрамленных такими пушистыми ресницами, что невозможно было определить их цвет. Ко всему этому великолепию прилагались точеная фигурка и густые русые волосы, небрежно свернутые узлом на затылке. Впервые в жизни писателю встретилась такая работница общепита.
– Мне бы… Что-нибудь диетическое… У меня язва… – нерешительно произнес Илья Михайлович.
– Из диетического только курица! – бодро отрапортовала хорошенькая официантка, и ее улыбка стала еще шире.
– А… Ну… Тогда курицу, – обреченно сник писатель.
– Ну, что вы, – хихикнула девушка и укоризненно качнула головой. – Это же из фильма “Вокзал для двоих”! Главный герой просит что-нибудь диетическое, а героиня ему отвечает: “Есть только курица” Не помните разве?
– А?… Да, наверное помню… – несмело улыбнулся в ответ Туманский.
– А у нас есть целое диетическое меню, – гордо возвестила красавица и ткнула розовым фарфоровым пальчиком в нижний край листа с названиями блюд.
Потом она что-то вспомнила и смутилась.
– Ой, знаете… Вы сюда
Она пробежала беспокойным взглядом по строчкам и решительно предложила:
– Вы лапшу возьмите. Очень хорошая лапша. Диетическая.
– Свежая? – для порядка усомнился Туманский.
На самом деле из рук этой очаровательной официантки он готов был съесть и рагу из дождевых червей.
– Само собой, – твердо заверила его та. – У нас всё свежее.
– Давайте, – кивнул Илья Андреевич, расправляя салфетку на коленях.
Девушка кивнула в ответ и поспешила на кухню. Писатель проводил ее задумчивым взглядом, гадая, как такая бабочка могла оказаться в муравейнике.
– Простите… – не выдержал он, когда официантка вновь появилась за его столом с подносом еды, – вы давно здесь работаете?
– Первый месяц и второй год, – непонятно ответила красавица и, улыбнувшись, пояснила: – Вообще-то я учусь в институте, а здесь подрабатываю во время каникул. В прошлом году работала все три летних месяца, а в этом только два получится, потому что еще практику надо на заводе пройти.
– И кем же вы будете по окончании института? – Туманский отчего-то искренне обрадовался тому, что эта принцесса оказалась не настоящей официанткой.
– Бакалавр химии по специальности химия твердого тела и химия материалов, – без запинки ответила русоволосая фея, сделав серьезное лицо.
– Ох ты! – искренне изумился фантаст и уважительно покачал головой.
– Принести вам что-нибудь еще? – девушка уже снова улыбалась, превратившись в приветливую работницу общепита.
– Нет-нет, спасибо, – ответил Илья Михайлович, погружая ложку в прозрачный бульон.
Он невольно подумал, что был несправедлив к этому краю. Все известные ему московские девушки этого возраста мечтали о карьере модели или свадьбе с олигархом (вернее, о том и другом вместе), а эта юная сибирячка собирается осваивать какую-то заумную профессию, да еще и подрабатывает на железной дороге в свободное время, наверняка чтобы оплачивать обучение или помогать родителям. Размышляя над очевидным превосходством молодой поросли провинции перед столичными финтифлюшками, он незаметно добрался до дна тарелки. Лапша оказалась вполне съедобной и почти примирила писателя с окружающей действительностью.
“Вот еще бы этот проклятый стук прекратился,” – подумал Туманский, всем телом ощущая неприятные вибрации поезда.
Словно в ответ на его невысказанную просьбу, механический питон замедлил ход и, после нескольких слабых толчков, остановился. Илья Михайлович почувствовал облегчение – ненавистное постукивание прекратилось. За окном виднелись тусклые фонари на перроне очередной маленькой станции. Туманский обхватил обеими руками кружку с остывшим чаем и с удовольствием вытянул ноги под столом, наслаждаясь короткой передышкой.