Друзья поневоле

Волошин Юрий

– Полезай в шлюпку, парень. Отдохнешь на корабле.

– Гарданка, я не хочу. Хочу с тобой. Рана пустяковая. Перевяжи, и я останусь тут. Скажи ему это, – и он кивнул на Милю.

– Ладно, пусть остается, только займись им, – согласился О’Шейн и тут же забыл про него.

Шлюпка торопливо отчалила от берега, двое гребцов торопились, а отряд вернулся на батарею.

При тусклом свете месяца видно было, как вторая пиратская шлюпка тоже отчалила и направилась к одному из оставшихся кораблей. Они уже отошли на расстояние, недосягаемое для пушечных ядер.

Глава 18

Прорыв

Оллнат

с озабоченным видом слушал отчет об отражении нападения флотилии пиратов на батарею. Он задумчиво прохаживался по палубе, поглаживая бородку, и поглядывал на далекий выход из бухты. Наконец рявкнул:

– Хорейс, погасить все фонари на корабле. Приготовить пустые бочки с вешками, штук пять, намотать просмоленных тряпок и потом зажечь. Пусть плавают до утра. Остальным приготовиться к выходу из бухты.

Никто не задал ни одного вопроса. Спорить с капитаном никто не осмелился. Зато все тотчас же бросились выполнять приказ. Всем было ясно, что пираты так просто их не оставят. И хоть ремонт еще далеко не окончен, но нет смысла испытывать злодейку судьбу.

Не прошло и часа, как судно развернулось и, поставив все паруса на слабом ветру, двинулось к выходу. Шкипер прикинул условия плавания и рассчитывал до рассвета выйти из бухты в открытое море.

На воде остались плавать пять бочек с факелами, горящими чадным пламенем. Они были призваны обмануть бдительных сторожей. Сам же корабль, погруженный в полную темноту, крался к выходу из бухты. Вскоре Оллнат приказал спустить две шлюпки и взять корабль на буксир, рассчитывая увеличить скорость хода. Захваченную у пиратов шлюпку отправили вперед предупредить батарею о снятии с позиции.

Легкая мгла спустилась на море. Месяц тускло просвечивал сквозь пелену легкого тумана. Вода была высокой, но на шлюпках постоянно бросали лот, измеряя глубину.

На батарее все всполошились, узнав о предстоящем прорыве. Им был понятен замысел капитана. Не исключено, что к утру или к полудню все попытки прорваться могут оказаться тщетными. Могут прибыть большие силы противника и закрыть выход из бухты.

Матросы уже подкрепились финиками и вяленым мясом, захваченными в шлюпке пиратов, да и своих сухарей еще было вдоволь. Стали быстро снимать пушки и тащить их к воде. Пришлось надрываться, но никому не хотелось задерживать спасение от верной смерти.

– Гарданка, – прошептал Петька, улучив момент небольшого затишья в работе, – мне муторно. Голова кружится.

– Это от раны. Может, жар у тебя? Я скажу Миле.

– Пусть присядет, – раздраженно ответил О’Шейн на заявление Гардана. – Отдохнет и поможет нам. Сам видишь, как нас мало, а до подхода корабля и часа не осталось.

– Хорошо, сэр. Я немного займусь им.

Гардан уложил Петьку. Прохладный, немного влажный песок успокоил жар. Попив воды, Петька горестно вздохнул. Ему было неловко за свое состояние, ведь рана была совсем пустяковая, всего неглубокий порез саблей или ножом, который он сразу и не заметил в азарте свалки.

– Лежи пока, а я пошел, а то получу по шее, – сказал Гардан.

Петька лежал и глядел на звезды, прислушиваясь к тому, как ныла и щемила

рана. Тихо шелестели волны, набегая на песок, тихонько переговаривались матросы, опасаясь, что громкие крики могут насторожить врагов. Мысли путались в голове, подниматься совсем не хотелось. И тут явь сменилась видениями, смутными, непонятными, не запоминающимися. Боль пропала, и Петька погрузился в приятную дремоту. Он не слышал, как подошел корабль, как грузили пушки, и лишь когда Гардан попытался его поднять, чтобы отнести в последнюю шлюпку, он проснулся и торопливо встал на ослабевших ногах.

– Я сам, Гарданка. А что, корабль уже пришел? Грузимся?

– Пришел, пришел. Торопись, а то старшой и так зло поглядывает в твою сторону. Чего доброго, не поверит, что тебе плохо.

«Белая Мэри» взяла на борт все шлюпки. В полной темноте и тишине она пошла, забирая все больше к югу. Вдали светились редкие огни кораблей морских разбойников. Они стояли прямо против входа в бухту и наблюдали меркнувшие огни факелов, плавающих на бочках.

При большом желании «Белую Мэри» можно было бы заметить, но пиратов загипнотизировали огни, оставленные в глубине бухты. Это дало возможность англичанам спокойно продолжать свой путь, все дальше отдаляясь от злополучной бухты.

Всем батарейцам было приказано ложиться спать. Они того заслужили. И Гардан с Петькой устроились прямо на палубе на одеялах, расстеленных впритык к фок-мачте.

Легкая пологая волна океана мерно покачивала судно, которое на всех возможных парусах уходило в южном направлении. Огни пиратских кораблей пропали вдали, и вокруг ничего больше не было видно. Одни звезды тускло проблескивали сквозь легкую дымку, все вокруг было тихо и мирно. Пятьдесят девять членов экипажа предавались отдыху после треволнений прошедших суток. Но будет ли этот отдых длительным? Не увидят ли они утром на горизонте острые паруса мусульманских пиратов? А при их скоростных качествах им не так-то трудно будет догнать англичан и завязать абордажный бой.

Пока же люди наслаждались отдыхом и ни о чем плохом не думали. Впереди так или иначе много трудностей. Торговля черными рабами еще не наладилась, и их может ожидать множество неприятностей на африканском берегу.

Утром Оллнат был уже на своем месте. Он добросовестно оглядывал горизонт в подзорную трубу. Горизонт был пуст. Ни один парус не светился у кромки воды и неба. И берега не было видно. Он посмотрел на солнце, едва поднявшееся над горизонтом, понаблюдал за птицами и ветром, и его лицо несколько посуровело. Что его обеспокоило, он и сам еще не знал, но беспокойство явно усиливалось. Что-то встревожило его.

– Сэр, какие будут приказания? – спросил боцман Хорейс, подходя к капитану.

– К полудню задраить все люки и закрепить все, что можно закрепить, особенно пушки. Помни о шторме в Бискайском заливе, когда матроса придавило сорвавшейся пушкой. Гляди у меня. Другой раз не прощу. Людей мало, помни об этом.

– Слушаю, сэр. Но вроде шторма не предвидится.

– Может, и не предвидится, однако приказ выполни, я проверю.

– Будет исполнено, сэр. Не извольте беспокоиться.

– А я беспокоюсь, Хорейс.