Друзья-соперники

Евстигнеев Алексей

– Поживём здесь пока, – ответил я. Валерка кивнул, подтверждая.

Через полчаса мы знали о ней всё. И что она здесь родилась, и что её папа водил речные баржи, и что она вышла замуж за местного инспектора рыбнадзора и у них родилась дочь, и что муж умер от какой-то мудрёной болезни лет пять назад. Тут мы с Валеркой переглянулись, сколько же ей лет, на самом деле. Как бы отвечая на наш вопрос, она рассказала, что пожила в браке не долго и что после мужа осталась добрая память о нём, а ещё маленький домик прямо возле воды, а ещё яхта, которую муж сделал своими руками и моторная лодка. Сам он

гонял на служебном катере и научил жену управлять и яхтой, и лодкой.

– Этим теперь и зарабатываю на жизнь, – продолжала девушка. – Катаю по реке туристов. Стараюсь в основном иностранцев, потому что среди наших, тех, кто может себе позволить яхту, много бандитов. А среди тех, в свою очередь, много хамов, а уж наглые – все. Но у меня во всём городе знакомые. В гостиницах девчонки рекомендуют покататься иностранцам или нашим, если видят, что это приличные люди. А я потом отстёгиваю девчонкам понемножку, если удаётся что-то заработать. Так и живу. А вы-то про себя расскажите?

Тут Валерка встаёт, вытирает салфеткой рот и произносит:

– Разрешите представиться, Валерий.

Я чуть было не подавился остатками рёбрышек. Таким официальным и торжественным я Валерку давно не видел. Да что там давно – никогда и не видел. Девушка, улыбаясь, протянула ему руку:

– Аня! – затем протянула руку мне.

– Олег, – промычал я, быстренько дожёвывая мясо.

Мы немного рассказали о себе. Больше шутили и дурачились, конечно. Аня поддержала нашу шутливую форму разговора и в той же манере дала свою оценку:

– Да вы, оказывается, завидные женихи! Молодые, работящие, неженатые, с квартирами.

И вот что удивительно. Валерка, только что улыбавшийся своим остротам, вдруг стал серьёзным и задумчивым. Мне захотелось как-нибудь подковырнуть его, растормошить, но вдруг поймал себя на мысли, что моя физиономия задумчива и сосредоточена не меньше, чем его. Аня, тем временем, посмотрела на часы и заторопилась:

– Ой, заболталась я с вами. Сейчас должны клиенты подойти. Увидимся ещё. Я, во всяком случае, здесь бываю постоянно.

И она упорхнула, легко скользя между столиками. Мы, расплатившись, вышли на причал и долго махали вслед её маленькой яхте. Затем сели на край пирса и закурили.

– Даа! – сказал Валерка.

– Да уж, – подтвердил я.

– О как! – продолжил он.

– Угу, – я был с ним согласен.

– Делааа! – докурив, заключил мой друг.

– И не говори, – опять проявил я солидарность.

Из этого нашего разговора я понял, что к нашей дружбе подкралось самое страшное, или вернее, самое сильное испытание.

– А поговорить придётся, – не согласился с моим давешним замечанием Валера. – Мне Аня очень понравилась. Есть в ней что-то такое, из-за чего я готов расстаться с холостой жизнью. Да, Олежка, даже так! Не решил ещё с дальними планами, но с сегодняшнего вечера я начинаю подбивать к ней клинья. Но ты, по-моему, имеешь какие-то возражения?

– У нас были женщины, – начал я разводить демагогию. – Некоторые были сначала твоими, затем моими и наоборот. Что греха таить, помнишь, была такая «оторва», которая умудрилась крутить с нами роман одновременно? Никогда эти приключения не давали пробежать чёрной кошке между нашей дружбой. Для нас обоих дружба

всегда была важнее всего. Если я знакомился с девушкой, но она нравилась тебе, я уступал. Ты делал то же самое. Так было.

– Судя по твоей длинной речи, что-то мне подсказывает – сейчас так не будет? – на всякий случай спросил Валерка.

Он слишком хорошо меня знал, так же, как и я его. Нельзя сказать, что мы читали мысли друг друга, но многое угадывали без слов.

– Я тут посоветовался сам с собой и пришёл к мысли, что Аня, действительно, не тот случай, когда можно или нужно уступать, – продолжал я развивать демагогию. – Если на тебя кто-то наедет, хулиганы или бандиты, я, как и раньше, готов биться за тебя, за твои интересы. Если тебе понадобится, я всегда дам тебе любую сумму, которая у меня есть, до последней копейки. Если ты заболеешь или попадёшь в беду, я не успокоюсь, пока не вылечу или не выручу тебя.

– Но..? – вставил Валерка.

– Но Аня – это другое. Что-то есть в ней особенное и что-то созрело во мне самом такое, что не даёт возможности даже помыслить об уступке. Даже лучшему другу.

– Да ладно, ладно, – отмахнулся Валерка. – Всё и так ясно. Ну, и что делать? Делать-то что?

– Мы знаем друг друга много лет. Её мы знаем час. Я всегда был уверен, что есть на свете такой человек, слову которого я могу доверять, больше чем своему собственному. Будет ли Аня таким человеком для меня… или для тебя – неизвестно. Если мы позволим себе порвать нашу дружбу, будем дураками. Судьба вряд ли подарит нам что-нибудь подобное ещё раз. Если откажемся от нашей дружбы – значит не умеем дружить. И в другой раз, с другим человеком, пусть даже самым идеальным, всё повторится. Я не отказываюсь от своих притязаний на благосклонность Ани, но и не в праве требовать от тебя того же. Выход – честная конкуренция.

– Отлично, всё так и будет. Не буду повторять твои слова, я думал примерно то же самое, – растроганно сказал Валерка. – А теперь пойдём, выпьем по кружечке пивка и обсудим некоторые детали. Не знаю, смоделировал ли ты ситуацию так далеко, как это сделал я. И в этом «далеко», которое может произойти сегодня или, допустим, завтра, мне не всё ясно.

Мы вернулись в тот же ресторанчик, заказали по кружке пива и продолжили свой странный разговор.

– Вот ещё какие вопросы остаются открытыми, – задумчиво говорил Валерка, похрустывая солёным сухариком. – Конкуренция, это другими словами – соревнование. А в соревнованиях, помимо победителей и побеждённых, есть ещё и нарушения правил, штрафные очки, есть старт и финиш, наконец. О нарушениях я не заикаюсь, об этом пусть заботится рефери – наша совесть. Но вот старт и финиш? Старт, как я понимаю, уже состоялся, а вот что считать финишем?

– Не понял, – я пока действительно не понимал, к чему он клонит.

– А чего тут непонятного. Может наступить момент, когда перед одним из конкурирующих встанет вопрос, а не нарушает ли он божескую заповедь «не возжелай жены ближнего». Может показаться, что Аня оказывает своё внимание одному из нас, а желать будет другого. Женщины! Их не всегда можно понять. Вот я и спрашиваю, где та финишная ленточка, после которой один из нас может сказать себе – стоп, всё, дальше бежать не имеет смысла.