Друзья в верхах
Шрифт:
— Еще сварить? — спросил он, заглядывая в кофейник.
Раффи посмотрел на часы:
— Нет. Спасибо, папа, мне надо идти.
Он отодвинул стул, встал и вышел из кухни. Через несколько минут, в ожидании кофе, Брунетти отметил, что захлопнулась входная дверь. Он еще слышал звук шагов Раффи на первом пролете лестницы, а потом кофе забулькал и заглушил их.
Поскольку было еще довольно рано и вапоретто не были переполнены, Брунетти сел на восемьдесят второй и доехал до остановки «Сан-Заккариа». Возле церкви купил две газеты и понес их к себе в кабинет. О смерти Росси
За последние несколько лет он читал подобные мрачные сообщения так много раз, что легко мог воссоздать картину произошедшего. Молодые люди — в данном случае двое юношей и две девушки — вышли из дискотеки после трех часов утра и поехали на автомобиле, принадлежавшем отцу того, кто был за рулем. Некоторое время спустя водитель был застигнут, как это обычно называют в газетах, un colpo di sonno, — внезапным сном, — автомобиль съехал с трассы и врезался в дерево. Почему юноша заснул, не объяснялось, но, как правило, причиной оказывается алкоголь или наркотики. Выводы обычно делают лишь после вскрытия тела водителя и — на всякий случай — кого-то из тех, кого он забрал вместе с собой в могилу. А к тому времени происшествие сходит с первых полос и забывается, и на месте этого сообщения появляются снимки других молодых людей, жертв своей молодости и ее соблазнов.
Он оставил газету на столе и направился в кабинет Патты. Синьорины Элеттры не было видно, поэтому он постучал в дверь и, услышав громкий ответ Патты, вошел.
Сидящий за столом мужчина сильно отличался от того человека, который сидел за этим столом в тот день, когда Брунетти был здесь в последний раз. Патта стал прежним: это был высокий, красивый, моложавый мужчина, одетый в летний костюм, мягко облегающий широкие плечи. Лицо вице-квесторе сияло здоровьем, а взгляд — безмятежностью.
— Да? В чем дело, комиссар? — спросил он, отрываясь от чтения единственного листка бумаги, лежащего перед ним на столе.
— Я бы хотел поговорить с вами, вице-квесторе.
Брунетти встал перед столом Патты рядом со стулом в ожидании, что ему предложат сесть.
Патта смахнул пылинку с рукава и посмотрел на золотую запонку на накрахмаленной манжете рубашки:
— В моем распоряжении есть несколько минут. В чем дело?
— Это по поводу Джезоло, синьор, и вашего сына. Хотелось бы знать, пришли ли вы к какому-то решению.
Патта откинулся на спинку кресла. Заметив, что Брунетти может без труда заглянуть в бумажку, лежащую перед ним, он перевернул ее и сложил на ней руки:
— Никакого решения принимать не требуется, комиссар.
В его тоне слышалось отчетливое недоумение, означавшее, что Брунетти следовало хорошенько подумать, прежде чем задать подобный вопрос.
— Я хотел узнать, не желает ли ваш сын рассказать о людях, от которых он получил наркотики.
С привычной осторожностью Брунетти избегал словосочетания «купил наркотики».
— Если бы он знал, кто они, я уверен, он давно рассказал бы полиции все, что ему известно.
В голосе Патты комиссар почувствовал
— «Если бы он знал, кто они»? — повторил Брунетти, превращая предположение Патты в вопрос.
— Именно так. Как вы знаете, он понятия не имеет ни о том, как эти наркотики оказались у него, ни кто мог их подбросить. — Патта говорил теперь спокойно, взгляд стал твердым.
«Ах, так вот какая игра затевается!» — подумал Брунетти и осведомился:
— А его отпечатки пальцев, синьор?
Улыбка Патты была широкой и, кажется, искренней.
— Мы теперь поняли, как они могли появиться. Он рассказал мне и полиции, что, выйдя с дискотеки, полез в карман за сигаретой и нашел там конверт. Он понятия не имел, что это такое, поэтому, как и любой на его месте, открыл конверт, чтобы посмотреть, что там внутри, и при этом, должно быть, коснулся некоторых пакетиков.
— «Некоторых»? — переспросил Брунетти, голос которого был намеренно лишен даже намека на скептицизм.
— Некоторых, — повторил Патта, подводя итог и давая понять, что разговор окончен.
— Вы видели сегодняшнюю газету, синьор? — спросил Брунетти и сам себе удивился: ему вдруг стало жаль Патту, как он бы пожалел наивного, хотя и проказливого маленького мальчика.
— Нет. Работа не ждет, дел по горло, у меня не было времени читать газеты.
— Прошлой ночью недалеко от Тревизо с четырьмя молодыми людьми произошел несчастный случай. Они возвращались с дискотеки, их машина съехала с дороги и врезалась в дерево. Один мальчик, студент университета, погиб, другие тяжело ранены.
Брунетти замолчал, выдерживая дипломатическую паузу.
— Печальная история, — отозвался Патта. Он также помолчал минуту, но это была пауза командующего артиллерией, решающего, насколько мощным будет следующий залп. — Почему вы заговорили об этом?
— Вчера, синьор, погиб только один из пассажиров, бывают трагедии и пострашнее. В газете написано, что, когда они ударились о дерево, их автомобиль несся со скоростью примерно сто двадцать километров в час.
— Это, конечно, весьма прискорбно, комиссар. — Патта смотрел с такой же заинтересованностью, с какой наблюдал бы, как топчутся и воркуют голуби на венецианских площадях. Он перевернул листок, пробежал глазами по строчкам, затем взглянул на Брунетти. — Если это произошло в Тревизо, полагаю, данным случаем будут заниматься они, а не мы. — Он демонстративно уткнулся в документ, но вскоре вскинул глаза на Брунетти, будто удивляясь тому, что тот все еще здесь. — Это все, комиссар? — спросил он.
— Да, вице-квесторе. Это все.
Брунетти вышел из кабинета начальника с бешено колотящимся сердцем. Он даже вынужден был прислониться к стене, радуясь тому, что синьорины Элеттры нет на месте. Постоял, пока сердце и дыхание не пришли в норму, и заставил себя вернуться в кабинет.
Комиссар решил, что займется текущей работой: необходимо отвлечься от раздражающих мыслей о Патте. Он перебирал бумаги на своем столе, пока не нашел телефонный номер, обнаруженный в бумажнике Росси. Набрал код Феррары. На сей раз трубку сняли после третьего гудка.