Дрянной декан
Шрифт:
Рома, кажется, слегка обиделся.
– Не развратник, а взрослый, опытный мужчина.
– Хм, как пожелаешь, – насчет первого определения я бы поспорила, насчет второго – пожалуй… – Ты мой опытный взрослый мальчишка...
– МАЛЬЧИШКА?! – восторг, смешанный с недоверием, подстегнули меня. Я спустилась в кресле еще ниже и заработала пальчиками.
– Ага. Шаловливый дрянной мальчик, дерзкий и непокорный… – Во рту пересохло, в животе нарастало томление, сменявшееся нетерпением. – Который слушается меня во всем. Ясно?
– Да! Что мне сделать?
– Я… Я не знаю. Встань на колени. И сделай со мной то, чего сам хочешь больше всего, – говорить и соображать становилось все сложнее.
– Хочу посмотреть на тебя. Задери юбку…
– Так?
– Нет, еще выше… Вот, сейчас хорошо. Ноги согни в коленях и поставь на край стола, – по сбившемуся дыханию и низкому, обволакивающему тембру голоса я поняла, что он тоже приближается к финалу. – Шире… О, как же я хочу тебя!
– О-о-ох… Сейчас кончу… – меня накрыло волной пронзительного наслаждения. Ноги затряслись, живот скрутило судорогой. Мы застонали почти в унисон. – Ромка…
На другом конце провода чертыхнулись и отключились.
1.1. Самый лучший универ на свете
Кто ты, без права в этот час ночной
Принявший вид, каким блистал, бывало,
Похороненный Дании монарх?
Я небом заклинаю, отвечай мне!
Он оскорбился. И уходит прочь…
(“Гамлет”, У. Шекспир)
Одногруппник по имени Валера (фамилию я не успела еще запомнить) читал Шекспира мерно и гундосо. Да и перевод в сравнении с оригиналом звучал пресно, словно блеклая подделка. От его голоса клонило в сон: студенты клевали носами или залипали в смартфонах, Сергей Михайлович, престарелый преподаватель “Зарубежной литературы”, откровенно дремал. Молодежь прозвала препода “Молью”: он ходил в блеклом, будто припорошенным пылью, костюме, голос имел тихий и скрипучий. Венчала мешковатый костюм всклокоченная седая шевелюра.
И только нам с Гардениной было не до сна. Меня слишком взбудоражили события прошедшей ночи, а подруга слишком жаждала услышать подробности. Ей самой пришлось уйти рано, но она не расстроилась. Гарденина не из тусовщиц. Слушать о чужих похождениях ей нравилось больше, чем участвовать в них самой.
– Чего такая довольная?
– шепотом поинтересовалась она, развернувшись ко мне и даже не пытаясь имитировать бурную учебную деятельность. Нам удалось занять места на последнем ряду, и спины других студенток скрывали нас от преподавательского ока. “Гамлет” воспринимался чем-то вроде фонового шума.
– Неужели ЭТО наконец случилось?
– Ну… почти, - уклончиво ответила я, расплываясь в счастливой улыбке.
– Это была самая лучшая ночь в моей жизни...
– Как громко сказано! Петтинг? Оральные ласки?
– в карих
– Кое-что другое, - я наклонилась к ней и шепнула на ухо.
– Секс по телефону!
– Ничего себе!
– присвистнула подруга и глянула на меня с уважением.
– Это сложнее, чем обжиматься. И как оно?
– В деталях не помню, но общее впечатление: "восхитительно". Знаешь, не ожидала от Ромки такого… Раскованность, полет фантазии, отзывчивость - он был просто на высоте!
– Ну это же Верстовский! Знаешь, сколько девок у него до тебя было? Алинка с филологического, Лерка с лингвистического, Зуева с художественного перевода… - подруга начала загибать пальцы.
– А если брать в расчет совсем короткие интрижки, пальцев не хватит, чтоб подсчитать.
– Ты точно с направлением не ошиблась? Тебе бы на математический, - поморщилась я.
– Знаю, что много. И все равно… Он открылся передо мной с новой стороны… Мы будто разные кусочки одного и того же паззла - подходим идеально.
И я уставилась в большое панорамное окно, где с каштанов медленно опадали золотистые листья. Голова все еще гудела после выпитого алкоголя и нескольких часов сна.
– У вас ведь все только начинается, - веско заметила Юля.
– Открытий впереди - видимо-невидимо… Кстати, где он сам? Никак не проспится после вчерашнего?
Я уж было открыла рот, чтобы ответить, но приятную беседу прервал голос преподавателя:
– Очаровательные блондинки с задней парты! Надеюсь, вы с таким жаром обсуждаете творение Шекспира?
Группа, сбросив дрему, обернулась к нам. В их глазах читалась насмешка с ноткой беспокойства: у Моля проблемы не только со слухом, но и со зрением? Блодинкой из нас двоих была я одна - Гарденина щеголяла роскошной каштановой шевелюрой. Препод выпрямился на стуле и оперся о стол руками - его костлявые кисти смешно торчали из рукавов и оттого казались еще более худосочными.
– Вроде того, Сергей Михайлович, - смиренно ответила Юля.
– Тогда дальше читает наша новенькая, - препод наклонился к журналу и некоторое время подслеповато смотрел в него.
– Маргарита Красовская.
Только этого не хватало! Я принялась листать книгу, пытаясь вспомнить, на каком месте остановился Валерий. Меня спас звонок с полпары.
– Продолжим после перемены. Кто-нибудь, подскажите этим дамам номер эпизода, на котором иссяк предыдущий оратор…- преподаватель по зарубежной литературе поднялся из-за кафедры и направился к выходу, где чуть не столкнулся с новоприбывшим студентом.
– О, юный Верстовский! Лучше поздно, чем никогда?
Ромка даже не заметил щупловатого старичка, возмущенно смотрящего на него из-под толстых окуляров. Он отыскал взглядом нас с Гардениной и приветственно поднял руку. Высокий рост, небрежная укладка, на голове объемные наушники, с которыми он почти никогда не расставался - парень подплыл к нам, словно чудесное видение, и мое сердце пропустило несколько ударов.