Дублёр мужа
Шрифт:
Но нет.
С туркой в ладони стоит Рома. Он наполняет высокую черную чашку дымящимся напитком и заставляет меня улыбаться. Я как будто попала в рекламный ролик, где красивый мужчина стоит посреди современной кухни и вот-вот произнесет заготовленный слоган.
— Доброе утро, — Рома замечает меня и поднимает турку повыше. — Будешь?
— Да, конечно.
Я подхожу к нему и смотрю на его крепкие накаченные руки, пока он ищет вторую чашку и следом наполняет ее.
— Как спалось?
— Отлично, — я помогаю Роме и убираю баночку с зернами обратно на полку. —
— Ищешь плюсы?
— Да, пожалуй. Я хочу быть счастливой, а не угрюмой стервой.
Рома подвигает чашку ко мне поближе, и я ловлю его длинные пальцы и поворачиваю на свет. Костяшки сбиты. Об челюсть Олега.
— Про твои раны мы вчера забыли.
— Я большой мальчик, сам обработал.
Рома освобождает ладонь и поднимает ее к моему лицу, мягко перебирая кожу горячими пальцами.
— Ты вчера сказала, что ты со мной. Это, чтобы его отшить, или у нас действительно всё в силе?
— Я обычно говорю то, что думаю.
Я не играю с ним, меня действительно тянет к нему. Особенно сейчас, когда он усмехается на мою шпильку и наклоняется, ведя губами по моему виску. Я вмиг вспоминаю, что вчера он почти трахнул меня на этой кухне — развернул сильными руками и вдавил в кухонный остров так, что я ощутила его возбуждение, упирающееся мне в ягодицы.
Он успел распалить меня так за наш короткий роман, что я не понимаю, как прожила два года без секса. Он разбудил во мне страстную и очень чувствительную к мужскому вниманию женщину.
— Ты вкусно пахнешь, — замечает он, а я чувствую, как его тягучее дыхание распускается на моей коже. — Я хотел тебе еще вчера кое-что показать… Может, сейчас?
— Надо куда-то идти?
— Да, но это недалеко.
Рома примиряется ко мне и постепенно смелеет. Он накрывает мои губы через секунду, даря нежный и глубокий поцелуй. Я откидываю голову и ловлю себя на том, что мне безумно нравится, как его настырный язык хозяйничает в моем рту. Черт, мне хочется открываться Роме.
Распахивать рот и раздвигать ноги перед ним…
— Пойдем, — он кладет ладони на мою талию и подталкивает вперед.
Под его указку мы находим укромное место, которое прячется за гаражом. Маленький гостевой домик не обставлен, и Рома, не долгая думая, усаживает меня широкий подоконник. Он вклинивается между моих ног и напирает с голодным жаром, будто всю ночь мечтал оказаться во мне. У меня кружится голова от столь откровенного мужского желания, он голоден по мне, да так, что рывком сдирает с меня халат и выдыхает с мучительным стоном, когда сминает широкой ладонью мой сосок.
Он раскатывает его шершавыми пальцами, а потом лижет языком, заставляя уже меня жалобно стонать.
— Моя девочка, — шепчет Рома, массируя мою талию и подвигая ближе к себе. — Моя же?
— Твоя.
Я нащупываю ремень его брюк и расстегиваю.
— Я думал о тебе, заснуть не мог.
— Хотел прийти?
— Хотел. Но мы бы разбудили его.
— Думаешь, я бы кричала?
— Уверен.
Он молниеносно опускается передо мной на колени и раскрывает сильнее, наталкивая на себя. На свое лицо… Я судорожно выдыхаю от неожиданности
Тягучую пульсацию, сквозь которую пробиваются лишь мои стоны. Я не стыжусь их и не пытаюсь сдерживаться. Я чувствую, как честные звуки моего удовольствия распаляют Рому и срывают последние тормоза. Он толкается в меня языком, растягивая, а я хрипло выкрикиваю его имя.
Правильное имя.
— Разверни меня, — молю, толкаясь ему навстречу, чтобы ощутить его еще глубже, потому что мне мало, мне дьявольски и ужасно мало его языка, — как тогда, на кухне…
Рома запрокидывает голову, сплетаясь со мной пьяным и шальным взглядом, и засовывает в меня два пальца. С силой входит, заставляя меня захныкать, и резко поднимается на ноги.
— Любишь жестко?
Его пальцы замирают, пока я не отвечаю.
— Да, Рома, да…
— Сама или он так тебя приучил?
— Я не знаю, не знаю… Боже, Рома, какая разница?! Я хочу тебя! Трахни меня, мать твою!
Он дергает меня, вдавливая в подоконник животом. Обхватывает мои ягодицы и тянет на себя, раскрывая.
— Да, да, — шепчу, как в бреду, чувствуя, как скручивает напряжением низ живота, я изнываю от его коротких прикосновений и от предвкушения, — да, милый…
Он жестко насаживает меня и не дает сдвинуться с места, заставляя привыкать к распирающим ощущениям и дикому сердцебиению, которое я слышу в висках. Я опадаю, упираясь локтями в деревянную плоскость, и закрываю глаза. Рома же начинает двигаться, тараня меня уверенными точными толчками.
Я задыхаюсь и завожу одну руку назад, чтобы обхватить его запястье и оказаться еще ближе. Рома переплетает наши пальцы, накрывая мою дрожь своим монолитом, а второй ладонью закапывается в моих волосах. Он тянет и я послушно запрокидываю голову, отпуская последние выдохи перед оргазмом.
Он смещает ладонь еще ниже, а мой подбородок устремляется еще выше. Я распахиваю глаза от его рывка и вижу перед собой мужа. Боже… Он стоит по ту сторону окна и смотрит, как меня трахает другой.
— Кончай, — приказывает Рома. — Сейчас.
Я смотрю в черные дикие глаза Олега и делаю размашистое движение назад, насаживаясь на член Ромы до упора. И падаю в бездну импульсов, отключаясь.
Глава 23
Меня пробуждает противный скрип, за которым следует гневный хлопок. Дверь захлопывается с такой силой, что стекло в раме дрожит. Я тоже вздрагиваю и сквозь морок недавнего оргазма понимаю, что мы больше не одни в домике.
Черт, нет, нет…
Я заставляю себя разогнуться и осмотреться по сторонам. Тут же вижу Олега, который широким шагом направляется в нашу сторону. На него страшно смотреть, мертвые глаза и перекошенный подбородок, губы же сомкнуты прямой чертой, а крепкие пальцы сжаты так, что у него вот-вот пойдет кровь из свежей раны.