Дуэль сердец (Зловещая тайна)

Картленд Барбара

Сердце Каролины замерло, а затем неистово забилось, почти что, выскакивая из груди. Она прижалась к стволу дерева, плотно обхватив его руками. Крик все еще звучал в ее ушах, но он не повторился; вместо этого она услышала, как кто-то шагает по лесу, двигаясь быстро, почти бегом.

В какое-то мгновение Каролина с ужасом подумала, что этот кто-то направляется к ней. Она еще теснее прижалась к дереву, отчаянно надеясь, что ее не заметят. Но шаги стали удаляться. Она слышала их совсем близко, даже видела, как кто-то прошел в тени. Ей показалось,

что это мужчина, но лунный свет был обманчив, а она слишком испугана, чтобы быть уверенной в чем-либо, кроме одного — шаги удалялись все дальше и дальше.

Она прислушивалась, едва осмеливаясь дышать, пока они не затихли совсем, и не наступила тишина — странная, напряженная тишина, которая всегда следует за неожиданным шумом. Лес казался неестественно тихим. Прежде были слышны шорохи, движение мелких животных в кустах, порхание потревоженной птицы; теперь воцарилась тишина, жуткая сама по себе.

Наконец Каролина глубоко вздохнула. Она пошевелилась, вдруг осознав, как крепко вцепилась в дерево. На руках, в местах, где они прижимались к коре, остались вмятины. Она отряхнула руки, смахнула листву и пыль с платья и зашагала снова.

Узенькая тропинка, по которой шла Каролина, убегала дальше и, наконец, вывела ее на просеку. Ярко светила луна, деревья были вырублены полукругом, и на дальнем конце виднелся домик. Внимательно приглядевшись, Каролина поняла, что он заброшен. Соломенная крыша провалилась, темнел пустой дверной проем, обвалились кирпичные стены.

«Бояться здесь нечего», — сурово выговаривала себе Каролина, но была не в силах унять дрожь. Она никак не могла успокоиться, после того, как в лесу пронесся этот странный крик, сердце ее колотилось от страха. Сделав еще несколько шагов, она остановилась, и из ее раскрытых губ вырвался крик ужаса. На земле, в центре просеки, лежал человек.

Он лежал, скорчившись, одна нога была подвернута, руки раскинуты в стороны ладонями кверху, словно бы в полной беззащитности. Голова откинулась назад, так что Каролине была видна только резкая линия подбородка. Она застыла от ужаса, глядя, как, словно в кошмарном сне, лунный свет сияет на пряжках его туфель, пуговицах черного сюртука и полированной рукоятке ножа, торчащего спереди из шеи. Чуть ниже на белую рубашку с жабо стекала темная струйка.

На мгновение Каролина перестала соображать; она только стояла и смотрела, не задаваясь вопросом, идти ей вперед или вернуться, парализованная ужасным зрелищем раскинутых белых рук, неподвижно лежащих на жесткой траве. Она все смотрела и смотрела, когда услышала, что кто-то идет.

Двигались с другой стороны леса — твердо, уверенно — в сторону просеки. Слышался треск сухих веток, шелест листьев, словно человек нетерпеливо пробирался между деревьями.

Наконец, когда шаги, казалось, раздались у самой просеки, Каролина вышла из оцепенения. Ей хотелось повернуться и убежать по тропинке, которая привела ее сюда, даже если это означало возвращение в гостиницу; но она едва стояла на ногах. Из-за

неожиданно возникшей слабости она смогла лишь дойти до огромного дуба и прислонилась к нему.

«Я должна уйти», — говорила она себе, но не могла сдвинуться с места.

Она презирала себя за слабость, но за всю свою благополучную жизнь Каролина никогда не видела мертвого человека, а его предсмертный крик все еще звучал у нее в ушах.

Она оперлась на дерево и увидела человека, вышедшего на просеку, — высокого, в цилиндре, в прекрасно сшитом синем сюртуке и лосинах; по его манере держать голову и решительности, с какой он прокладывал себе дорогу к просеке через кусты, Каролина, даже находясь в состоянии шока, поняла, что это знатный дворянин.

Он прошел вперед и увидел человека, лежащего на земле.

— О Господи! Что это?

Он говорил громко, и, казалось, голос его эхом отдавался среди деревьев.

Звук этот, звук человеческого голоса, дал Каролине силы не потерять сознание.

— Я должна уйти, — прошептала она пересохшими губами и опять повернулась к тропинке, по которой пришла.

Джентльмен на просеке, должно быть, заметил ее движение, потому что стоило ей на два шага отойти от прикрытия дуба, как он взглянул в ее сторону и выхватил из кармана пистолет.

— Стой! — крикнул он. — Кто там? Немедленно выходи! Каролина остановилась. В голосе незнакомца звучало нечто, требовавшее повиновения. Очень медленно она вышла из тени вперед.

— Женщина! — воскликнул джентльмен и убрал пистолет в карман.

Он снял шляпу.

— Простите меня, мадам. Я не ожидал увидеть леди, которая здесь прячется, да еще при таких обстоятельствах.

Он говорил спокойно, без всякого замешательства, и Каролина почувствовала, что это укрепляет ее твердость, так что, несмотря на испуг и все еще дрожавшие руки, она смогла присесть в реверансе.

Луна ясно освещала его лицо. Каролина смотрела на человека, красивее которого в жизни не видела. Лунный свет превратил его волосы в бронзу, но глаза, широко расставленные под высоким лбом, были серыми, как сталь, и казались странно пронзительными.

— Мадам, позвольте узнать, что вы здесь делаете? — спросил он, поскольку Каролина молчала. — А также, известно ли вам что-нибудь об… этом?

Шляпой он указал на тело, лежащее на земле. Он говорил тихо, но столь властно, что Каролина почувствовала себя обязанной хоть как-то объяснить свое присутствие здесь.

— Я… шла по лесу, сэр, когда услышала голоса… затем неожиданно раздался крик… крик ужаса или боли… после этого я слышала, как кто-то быстро прошел в том направлении.

Указывая, она слегка подняла руку и при этом заметила на ней грязь.

Джентльмен надел шляпу, опустился на колени и стал слушать сердце человека, лежащего на земле.

— Он… мертв? — спросила Каролина, и, как она ни крепилась, голос ее дрогнул.

— Вне всякого сомнения! Тот, кто наносил удар, сознательно шел на убийство.