Дуэль
Шрифт:
Старый манекенщик, который из всех присутствующих выглядел наиболее бодрым, бросил на меня жалобный взгляд.
— К смерти ведет не старость, Френсис. Мы начинаем идти к ней с минуты рождения. Все это не имеет никакого смысла!
Тела стариков распались на части. Кости черепа прорвали тонкую кожу и выступили наружу, седые волосы осыпались, глаза выпали из глазниц. По дряблому телу пошли трещины, оно лопнуло и из него вытекли кровь и лимфа. Мышечная ткань, сухожилия, артерии, жир превратились в одно сплошное месиво. Ледяная пещера наполнилась темно-красной отвратительной массой, в которой все еще
Но и их уже охватил процесс распада и тления. Черепа скатились с шейных позвонков и упали в текущую по полу жидкость. За ними последовали грудные клетки, лопатки, таз, кости рук и ног. Скелеты распались на отдельные косточки. В конце этого действа пещера представляла собой жалкую картину. Ледяные глыбы теперь были пусты, а по полу текла бурая жидкость.
Снова пошел снег, и сквозь его крупные хлопья я увидел скелет старого манекенщика. Как ни странно, его глаза оказались целыми и невредимыми и теперь буравили меня своим колючим взглядом. Они впивались в меня, словно невидимые копья.
— Разузнай обо всем! — воскликнул скелет, клацая челюстью. — И освободи нас от этого недуга! Найди меня, Френсис! Найди меня, Френсис! Найди меня, Френсис!..
Скелет рассыпался, и его кости упали в снег. Светящиеся глаза, однако, остались висеть в воздухе. Они все так же испытующе смотрели на меня. А потом вновь вернулась полная темнота.
Постепенно я пробуждался от тяжелого сна, в который меня погрузил укол иглы. Все мое тело было разогрето странным теплом. У меня было такое чувство, как будто я все это время пролежал на солнцепеке. Я все еще пытался снова погрузиться в сон, но реальность уже начала подступать со всех сторон, не давая забыться. Снотворное переставало воздействовать на мой организм. Я с трудом поднял веки и увидел перед собой все те же светлые светящиеся изнутри глаза, которые видел в своем нескончаемом сне.
ГЛАВА 5
Передо мной вновь возник призрак со светлыми горящими глазами. Кругом царила полутьма, и его фигура едва вырисовывалась на сером фоне. Незнакомец сидел на корточках и смотрел на меня. Его контуры вновь напомнили мне скорее очертания животного, нежели человека. В пропорциях его тела было что-то странное, вызывавшее тревогу. Над головой призрака висел плакат с надписью, сделанной алыми буквами:
ТЫ ЖИВОТНОЕ!
СКОРО/10.1.2003
www.animalfarm.com
Я с изумлением смотрел на плакат, не понимая его смысла. О чем, собственно, идет речь в сделанной на нем надписи? Постепенно приходя в себя после наркоза, я заметил, что нахожусь в просторной клетке, под большой красной лампой, которой обычно обогревают новорожденных или заболевших животных. Я лежал на мягкой чистой шерстяной подстилке, заботливо положенной кем-то здесь, в клетке. Мне было тепло и уютно. И если бы меня не тревожила мысль о том, что я нахожусь здесь не по своей воле, я, пожалуй, сейчас перевернулся бы на другой бок и снова соснул немного.
Кроме того, я чувствовал боль. Она не была острой, но все же беспокоила меня. Место на заднице, куда впилась игла, горело. Такие неприятные ощущения обычно испытываешь после болезненных инъекций. Но самое странное
— Привет, Френсис, как спалось? — услышал я вдруг нежный голосок и увидел пушистую кофейно-молочную мордочку Фабулус по ту сторону решетки.
Ее золотистые глаза выражали одновременно радость и озабоченность. Шерстка Фабулус, похожая на мех соболя, сводила меня с ума. Несмотря на свое физическое состояние, я почувствовал, как кровь закипела в жилах.
— Отлично! — воскликнул я. — Мне даже снились сны. Я видел во сне, как мы венчаемся в соборе Святого Петра, люди в больших лыжных очках с духовыми ружьями в руках стреляют в нас из-за колонн…
— Вижу, ты не утратил присущего тебе чувства юмора.
— Как я мог утратить его? Ситуация, в которой я оказался, вызывает у меня дикий смех.
— Ты себя до сих пор неважно чувствуешь?
— Конечно, Фабулус, разве я могу чувствовать себя хорошо в этой дурацкой клетке? Меня поймали и насильно заперли здесь. А ты еще издеваешься надо мной!
— С чего ты взял, что тебя заперли? Ты вовсе не пленник! — негодующе воскликнула она.
— Ты уверена в этом?
— Да!
Не зная, что сказать, я толкнул носом дверцу клетки, и она легко подалась и бесшумно распахнулась. Наконец-то я увидел мордочку Фабулус, не обезображенную решетками клетки. Слегка покачиваясь от слабости, я вышел на все еще непослушных ногах из клетки и, приблизившись к висевшему на стене плакату, осмотрелся.
Я сразу же понял, где я нахожусь, и это открытие поразило меня. Прежде всего меня привел в шок интерьер помещения. Мы находились на старом фарфоровом заводе, который хорошо виден с любой точки в нашей округе, потому что располагался на возвышенности. Это большое кирпичное здание, оставшееся со времен индустриализации, когда еще фабрики и заводы строили прямо посреди города. После Второй мировой войны производство на фабрике было остановлено, и с тех пор здесь жили летучие мыши и мои бездомные собратья. Высокую трубу фабрики, портившую вид, пару лет назад взорвали. Чтобы полюбоваться этим волнующим зрелищем, здесь собрались жители близлежащего квартала. Густав положил меня в корзинку и тоже отправился сюда.
Но меня поразило, что внутри фабрика была отремонтирована. И ремонт, по-видимому, обошелся недешево. Мы находились в огромном помещении площадью пятьсот квадратных метров с высоким потолком. Станки убрали, а трещины в стенах тщательно замазали. Под ногами блестел паркетный пол. Сохранились только старые трубы, шедшие вдоль стен. Они придавали помещению импозантный вид старинного промышленного здания и походили на ребра каркаса. Со стальной конструкции потолка свешивались десятки светильников. Но самое сильное впечатление производили огромные, высотой в три человеческих роста, окна с арочным завершением. Из них открывался чудесный вид на жилой квартал, засыпанный снегом. Вдали виднелся стеклянный дворец, в котором жил Адриан. Он сиял яркими огнями, словно факел.