Дуэль
Шрифт:
Густав начал лопотать со мной, как с несмышленым ребенком, сюсюкая и употребляя уменьшительные словечки. Разложив игрушки на полу, он выжидающе взглянул на меня, надеясь, наверное, что при виде этого хлама я пущу слезу от радости. Впрочем, я поступил бы так, если бы наверняка знал, что после он выпустит меня на улицу. Но у меня не было такой уверенности.
Густав между тем начал резвиться с мышками и мячиками, стараясь заинтересовать меня. В этот момент он был похож на вошедшего в транс шамана, танцующего перед членами своего племени. Он осторожно ударял меня по голове резиновой мышкой, пытаясь привлечь к ней мое внимание. Ничего не добившись, Густав встал на четвереньки и начал гоняться за игрушками, брать
Я подошел к забитому лазу и начал возбужденно царапать клапан. Мне кажется, даже последний идиот сообразил бы, чего я хочу. Но Густаву это оказалось не под силу! Он продолжал размахивать дурацкими резиновыми мышками перед моим носом, пытаясь заставить играть с ними. Неужели он забыл, сколько мне лет и что я давно уже не резвый котенок? Я бросился в туалет и, прыгнув на подоконник, начал яростно царапать раму. Однако вместо того чтобы открыть окно, Густав стал и здесь допекать меня своими подарками, словно надоедливый продавец ненужных товаров. При этом он приговаривал, сюсюкая и коверкая язык, что всю зиму продержит меня взаперти. Я просто не мог этого больше слышать! Меня охватило отчаяние. Я больше не надеялся на то, что мне удастся до весны подышать свежим воздухом. И тут Густав превзошел в глупости сам себя.
— На дворе ужасная погода, — лепетал он, — тебя там подстерегают одни опасности, и если я вдруг открою окно и ты выпрыгнешь на улицу, то…
При этом он действительно приоткрыл окно, иллюстрируя свои слова, и я, воспользовавшись этим, шмыгнул в щель. В три прыжка я пересек садик и вспрыгнул на каменную ограду, покрытую снегом. К сожалению, у меня не было ни времени, ни желания оглядываться, так что я не видел выражения лица Густава. Должно быть, он в этот момент походил на Арчи, увидевшего график падения цен на акции.
Я побежал по верху каменной ограды в сторону парка. Снова повалил густой снег. Небо затянули тучи. Несмотря на то что был полдень, мороз пробирал до костей даже меня. Теперь я с сожалением вспоминал о тепле и уюте нашего дома, на полу которого были разбросаны новые игрушки. Как было бы хорошо сейчас поиграть с резиновой мышкой или мячиком! Теперь я не считал это ниже своего достоинства. Напротив, я предпочел бы сейчас подурачиться с клоуном по имени Густав. Снежный марафон утомлял меня. Ведь все познается в сравнении!
Задыхаясь от быстрого бега, я миновал развилку стены и спрыгнул на снег под сень густых елей лесопарка. На мгновение в глазах потемнело, но потом они привыкли к царившему под ветвями полумраку. До моего слуха доносился шум взволнованных голосов. Это были мои товарищи, уже собравшиеся в назначенный срок. Итак, Синяя Борода, как всегда, не подкачал. Я доверял этому парню, который знал всех в округе и мог выбрать надежных ребят.
Я пробирался между стволами деревьев, превратившимися в сосульки засохшими растениями и заснеженными кустами. Голоса слышались все отчетливее, и наконец я увидел своих собратьев. Их было пятнадцать. Перед такой силой, пожалуй, капитулирует даже доктор Громыко. С облегчением вздохнув, я направился к ним. В первом ряду этой толпы стояли Синяя Борода и Джуниор. Они издали заметили меня и вышли навстречу. Остальные повернулись в мою сторону и, затихнув, ждали, когда я приближусь. Мне не понравилось выражение мордочки Джуниора, и я невольно насторожился. Тем не менее я старался не поддаваться панике и поспешил к своим приятелям.
Подойдя к ним, я вдруг понял, что все пропало и с нашей затеей ничего не получится.
— Ну, что скажешь? — спросил Синяя Борода с таким видом, будто сделал мне рождественский подарок.
Что я мог сказать? Однако Синяя Борода не дал мне
— Хочу представить тебе этого парня, — возбужденно продолжал он.
Он показал на сидевшего в снегу толстого кота, чем-то похожего на него самого. Я знал этого хулигана, у него была дурная слава в округе. Парня звали Конг, и он был грозой нашего района. Кроме него, в собранный Синей Бородой отряд входили бандиты, грабители, психопаты и драчуны. Короче, настоящее отребье. Но Конг выделялся даже среди этой толпы. Это был восьмикилограммовый персидский кот с огромной, как арбуз, наводящей страх черной головой, ярко-оранжевыми, словно раскаленная вулканическая лава, глазами и пепельного цвета клокастой шерстью. У него были темные лапы, и создавалось такое впечатление, что Конг носит сапоги. На плоском носу виднелись шрамы от боевых ран, уши были порваны в многочисленных боях, а челюсти у Конга были железными, словно у бойцовской собаки.
О Конге ходила дурная слава. Он был знаменит своей злостью и склонностью к насилию. Под стать ему были и оба его дружка, которые повсюду сопровождали его, — Герман и Герман. Эти тезки были сиамцами, душой и телом преданными своему жирному боссу. Когда Конг дрался за лидерство в округе или занимался рэкетом, вымогая корм у какого-нибудь новичка, сиамцы помогали ему.
Другие члены собранного Синей Бородой отряда были не лучше этих трех мерзавцев. Дома все они притворялись мечтательными любителями тепла и уюта и изображали из себя образцовых домашних животных. Но стоило им вырваться на свободу, как они сразу же начинали проявлять свой агрессивный характер. На первый взгляд подобное сборище уличных хулиганов вполне могло справиться с задачей и провести освободительную акцию.
Но это только на первый взгляд. Дело в том, что у большинства членов отряда боевые будни были уже в прошлом. Конг, Герман и Герман и другие были еще старше, чем я. Раньше Конг действительно держал в страхе всю округу. Но то было раньше. А теперь он так расплылся от жира, что едва мог встать с места. Даже внешне он поблек и обветшал. Шерсть поседела, нос еще больше ввалился, половина зубов выпала. Герман и Герман, хотя и были младше своего босса, выглядели не лучше. От былого атлетизма их фигур не осталось и следа. Братья так исхудали, что были видны ребра. Их желтые глаза стали мутными от старости, а в шерсти можно было найти не только седые волосы, но и проплешины.
Подобный удручающий вид имели многие члены отряда, явившиеся сюда, наверное, для того, чтобы пощекотать себе нервы на закате дней. Надо отдать им должное, они были готовы рисковать собственной жизнью ради благородного дела. Но факт остается фактом — передо мной был не дееспособный боевой отряд, а группа пенсионеров!
— Я хорошо знаю не только Конга, но и всех присутствующих, — сказал я, скрыв разочарование за вежливой улыбкой. — И благодарю вас всех за то, что вы хотите помочь нашим попавшим в неволю собратьям. Проблема состоит в том, что я знаю вас слишком давно… То есть я хочу сказать, у нас с вами за плечами длинная жизнь.
Конг с недовольным видом фыркнул.
— Что ты хочешь сказать, умник? — возмущенно спросил он. — Намекаешь на то, что мы превратились в старых перечниц и больше ни на что не способны? А ты сам давно смотрел на себя в зеркало? Честно говоря, ты напоминаешь старую калошу!
Герман и Герман угодливо расхохотались, продемонстрировав испорченные зубы.
— Превосходно, босс, превосходно! — шепелявя, воскликнул один из них. — Мы еще помочимся на его могилу!
— Заткнитесь! — взревел Конг. — Синяя Борода собрал нас, чтобы мы освободили наших собратьев, томящихся в неволе. Сюда явились все, кто обладает в округе весом и влиянием. Это лучшие воины, доказавшие свою доблесть в многочисленных битвах. И ты имеешь дерзость называть их стариками?! Ах, ты негодяй!