Дуэльный Кодекс. Том 3: Шепчущий Во Снах
Шрифт:
— Я рада, — вздохнула Катя, — что ты спас ее. Мне было жаль эту девушку.
— Мне тоже. И я думаю, что она поможет защитить тебя от Шепчущего, пока мы будем искать способ возродить тебя.
— Я тоже так думаю, — улыбнулась девушка, и я почувствовал ее губы на своей груди.
* * *
Где-то в Москве
— Почему вы до сих пор не нашли Мясницкого?
Князь Сикорский побледнел, когда услышал голос Провидца — предводителя Ордена Новой Маны.
Провидец — мужчина в одежде ставшей для ордена традиционной: черном с красными оборками балахоне и капюшоне, стоял к ним спиной в огромном ритуальном зале ордена.
Он занимал место за большом каменным алтарем. Сикорский знал, что именно на нем, этом алтаре когда-то умерло много девушек из проекта Геката. И только потом, омытый их кровью, он стал ритуальным рабочим местом Провидца. Именно здесь, в зале резонации, их господин прорицал будущее.
— В последний раз его видели в Питере, мой господин, — проговорил из низкого поклонна один из членов ордена. Из-за того, что его лицо было скрыто капюшоном, Сикорский его не узнал.
— Но теперь его там нет, — добавил второй незнакомец в одеянии Ордена Новой Маны.
— Предателя, чья внучка спелась с нашим главным врагом, нужно найти и наказать, — приказал Провидец и обернулся.
Взгляд Сикорского тут же упал на символ власти Орена Новой Маны — золотые латные перчатки, которые носил Провидец, общаясь со своими последователями.
Сикорский видел их уже не раз, и всегда задавался одним и тем же вопросом: как они так сверкают золотом в полутьме зала резонации?
— Вы свободны, — проговорил Провидец, и своды зала сделали его голос еще более грозным.
Люди в балахонах, низко поклонившись попятились назад. Только когда они оказались почти у самого входа, то удалились прочь.
— Князь? — обратился к Сикорскому Провидец.
— Да, владыка.
— Ты потерпел неудачу на дуэльном фестивале, хотя твой план казался мне удачной схемой.
— Замятин не так прост, — скромно сказал Сикорский, — он щелкает наши схемы как семечки. Не знаю, как ему это удается. Он вмешался и в дело с ареной. Перепутал все. Только с вашей помощью, господин, я смог замести следы на вербовочной арене, которую обнаружил Фомин.
— Вербовочная арена, — холодно сказал Провидец, тень от капюшона скрывала его лицо, — жаль, что ее больше нет. Но главное, что тайны ордена не попали в руки прокураторов.
— Это не беда, владыка, — поклонился Сикорский, — я разверну новую арену, и новобранцы с юга продолжат прибывать в орден.
— Очень хорошо, Сикорский. Хоть ты и проиграл в последний раз, я не распорядился лишить тебя статуса магистра ордена лишь потому, что ты решился пожертвовать Дуэльным Фестивалем ради того, чтобы скрыть следы Ордена.
— Во имя Новой Маны, — поклонился Сикорский.
— Во имя Новой Маны, — кивнул ему Провидец, — насколько я знаю, роялисты пытались взять дом Замятина силой и проиграли. Мы должны
— Но как это сделать? — Нахмурился Сикорский, — с ним не договориться. Он слишком хитер, чтобы попасть в наши сети просто так. Что ты прикажешь делать мне?
— Он хитер и упрям, — медленно проговорил Провидец, — но есть другое средство.
— Какое же?
— Он дал роялистам серьезный отпор. Сейчас они на время затаятся. Их ведущие люди на юге убиты Замятиным. Сновидец укрылся в своем логове, чтобы продумать следующий ход. И сейчас подходящее время, чтобы сделать наш ход.
— Но… как? Что мне делать? — сглотнул Сикорский.
— Замятин слаб. Знаешь почему?
— Почему?
— Потому что не одинок. Своей жизнью он готов рискнуть, или даже заплатить. Но жизнью близких — никогда. И ирония в том, — Сикорскому показалось, что он видит в тени капюшона жуткую белозубую улыбку Провидца, — что с каждой победой у нашего врага становится все больше и больше близких людей. Ты понял меня, князь?
— Да, владыка, — Сикорский поклонился, — я сделаю его близких разменной монетой. Я смогу вынудить Замятина подчиниться.
— Во имя Новой Маны, князь.
— Во имя Новой Маны.
* * *
Когда я проснулся, то почувствовал у себя на плече влажные Катины губы. На бедрах — закинутую на них ножку. Ее тонкая рука сплеталась пальцами с моей. Я пошевелился, открыл глаза, увидел, как буйные черные волосы в беспорядке лежали на подушке. Стоп… Черные?
— Ты проснулся? — пошевелись черные волосы и обнажили лицо Томы, — ночь была чудесной. Тебе понравилось? Мне очень. Смущало только, что ты постоянно называл меня Катей.
Глава 8
— У нас был секс, верно? — приподнял я бровь вопросительно.
— Секс? — задумчиво начала Тома, — о, нет. Сексом так не занимаются, — она приподнялась на локтях, заглянула мне в глаза, — этой ночью у нас с тобой была любовь. Почему ты не помнишь?
Я задумался, откинулся на подушку и тут же почувствовал, как Тома прижалась ко мне, положила голову на грудь. Я не помнил секса с Томой. Не помнил, хоть лопни. Зато в памяти было свежо то, как мы с Катей проводили время на полустанке. Любовь во сне… Неужели как раз в этот момент?..
— Я говорил тебе что-то? Общался с тобой? — спросил я.
— А что, — Тома приподняла голову, — что-то не так?
— Ответь, пожалуйста.
Тома тихонько вздохнула и вернула голову мне на грудь. Потом тихим голосом начала:
— Общался. Был ласков и нежен. Однако, не называл меня по имени. Только Катей.
«Проклятье, — подумал я, — внутри своего сна я занимался любовью со своей невестой, и одновременно с Томой наяву. Как это может быть? Что вообще произошло?»
Признаюсь, я был удивлен. Однако, удивления Томе я не выдал. Продолжал думать о том, что случилось, под ее тихое сопение.